Доктор Данилов на кафедре
Шрифт:
— Ну не до восьми, во всяком случае! Максимум до шести, до половины седьмого!
Рабочий день у старших сестер в стационарах обычно начинается в восемь часов.
— Тогда извините за беспокойство…
Данилов взял в правую руку трость и упер ее в пол. Что ни говори, как ни хорохорься, а вставать так удобнее.
— Подождите минуточку, Владимир Александрович, — попросила Любовь Сергеевна. — Раз уж вы пришли, то не уходите. У меня есть вопрос… Даже консультация.
Данилов снова пристроил трость к столу.
— Я слышала, — Любовь Сергеевна немного смутилась, — что вы работали в тюремной больнице. Это правда?
— Да, — кивнул Данилов и уточнил: — Точнее, медсанчасти исправительной колонии строгого режима. [7]
— Но с порядками тамошними успели познакомиться?
— Да.
— А что в колонии, так это еще лучше.
Любовь Сергеевна сделала небольшую паузу. Данилову показалось, что она колеблется.
— Только пусть это останется между нами, хорошо? — попросила она и после кивка Данилова продолжила: — У меня посадили племянника, сына старшего брата. Брат старше меня на четырнадцать лет, он, собственно, был мне вместо отца, но особенно близки мы не были. Разница в возрасте, и вообще… Но это я так — к слову, брат умер полтора года назад, рак поджелудочной, сгорел в полгода… А месяц назад арестовали племянника, сейчас он сидит в Матросской Тишине под следствием. Статья серьезная — присвоение денежных средств в крупном размере с использованием своего служебного положения. От пяти до десяти лет. Эх…
7
Об этом рассказывается в книге «Доктор Данилов в тюремной больнице».
Подробностями Данилов интересоваться не собирался, но их ему и так рассказали.
— После института мать устроила его бухгалтером в районный досуговый центр. По знакомству. Ездить недалеко, работа не очень пыльная, были определенные карьерные возможности. По большому счету, какая разница, где именно опыта набираться? Рома и работал. Через год из простого бухгалтера стал главным, когда его начальница стала председателем муниципального собрания. А потом она сделала его руководителем досугового центра, а в главные бухгалтеры пристроила какую-то свою протеже, молодую девчонку. Рома ходил гоголем: как же, такой карьерный взлет за каких-то два с небольшим года. Мы все за него радовались, думаем, на ноги парень встал. И вдруг — арест! Оказывается, что эта самая председатель втянула Рому в махинации. По ее указке и вроде как под ее прикрытием Рома налево и направо списывал деньги, большие суммы, и прикарманивал часть средств, львиную долю, конечно, отдавал, но и себе кое-что оставалось. Я, например, по наивности своей, верила, что у него хорошая зарплата, а оказалось, что это он сам себе платил…
Сейчас он — главный обвиняемый. Председатель муниципалитета совершенно ни при чем, ничего не знала и не ведала, главбух оформляла документы так, как говорила директор, а Рома, дурачок, еще и в письменном виде приказывал! Нет, вы представляете — нравилось ему в бюрократию играть!
А вопрос у меня такой. Что Рому условно не осудят, это нам всем уже ясно. Даже адвокат сказал, что исключает такую возможность, и посоветовал подобрать Роме хорошую колонию и договариваться, чтобы после суда его туда отправили… Хорошего там все равно нет ничего, а такую, где не так тяжело отбывать срок. Вот я и решила спросить вас: не посоветуете ли подходящее место, желательно не очень далеко от Москвы?
Красивые карие глаза смотрели на Данилова с надеждой. У Любови Сергеевны были красивыми не только глаза. Живое лицо с высокими скулами отличалось правильностью черт. Густые коротко стриженные каштановые волосы красиво завивались на концах (у себя в кабинете Любовь Сергеевна всегда снимала колпак и ставила его, накрахмаленный, на стол). Руки, даже с коротко подстриженными, по рабочей необходимости, ногтями смотрелись изящными. Ладную фигуру Любови Сергеевны кто-то мог бы счесть немного полноватой, но что это такое для женщины, перешагнувшей судьбоносный сорокалетний рубеж? Ничего, ровным счетом, ничего особенного!
— Увы, Любовь Сергеевна, рад бы помочь, да не могу, — Данилов, насколько позволяло пространство,
— А ваше учреждение? Про него вы что скажете?
— Колония как колония, — Данилов пожал плечами. — Не санаторий, но вроде бы и не филиал гестапо. И находится относительно близко — на юге Тверской области. Только она вашему племяннику не подойдет, потому что на строгий режим с первой судимостью обычно не попадают. А если и отсылают туда, то за тяжкие преступления вроде убийства.
— Жаль, — вздохнула старшая медсестра. — Мы с невесткой облазили в Интернете все форумы, но мнения совершенно противоположные, решила вас спросить. Только вы уж, пожалуйста, не распространяйтесь…
— Ну что вы, Любовь Сергеевна! — укоризненно нахмурился Данилов. — Можете не волноваться. Я вообще не любитель сплетничать, тем более на подобные темы. Кстати, не буду обнадеживать, но могу попробовать навести справки. Если, конечно, у человека не сменился телефонный номер…
— Буду очень признательна, — Любовь Сергеевна улыбнулась, но вышло совсем грустно. — Вот уж никогда бы не подумала, что придется столкнуться. Верно говорят: не зарекайся! [8]
8
Имеется в виду пословица: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся».
«Позвоню Константину, — Данилов вспомнил о фельдшере Конончуке, своем сослуживце по лагерной медсанчасти, — заодно и пообщаемся, новости друг другу расскажем».
Любовь Сергеевна оказалась настолько любезной, что даже предложила чай, от которого Данилов отказался. И так за время их недолгой беседы дверь за его спиной несколько раз открывалась и закрывалась. К старшим медсестрам постоянно есть какие-то вопросы, они все время и всем нужны.
Придя на кафедру, Данилов застал свою «наставницу», старшего лаборанта Колосову, в состоянии, близком к помешательству. Причина была весьма прозаической: Колосова пришивала металлическую цепочку-вешалку к воротнику своей кожаной куртки. Иголка с трудом пробивала кожу, Колосова колола пальцы, ярилась, пыхтела и выплескивала эмоции глобально.
— Вот же … жизнь! … ее во все форамены! [9] Не рукоделие, а … мученье!
— Наперсток нужен, — сказал Данилов. — И шильце. Проколоть дырочку и совать туда иголку.
— Наперсток какая-то … скоммуниздила, а шильца у меня нет, — ответила Колосова. — Разве что у нейрохирургов попросить, да ведь не дадут. А пришить надо срочно: в поликлинике без вешалки вещи в гардероб не берут, а в верхней одежде врачи не принимают даже коллег. Порядки у них такие … мать!
9
Foramen (лат.) — отверстие.
Колосова ждала ребенка. В январе собиралась в декрет, а пока передавала Данилову знания и полномочия, готовила себе смену. Должность старшего лаборанта кафедры по важности работы сродни должности старшей медсестры отделения. Старший лаборант кафедры организует работу учебно-вспомогательного персонала кафедры, распределяет работу между лаборантами, обеспечивает условия для нормальной работы преподавательского состава, поддерживая порядок на кафедре, обеспечивает учебный процесс техническими средствами, составляет заявки на необходимый инвентарь, оборудование, реактивы и обеспечивает их своевременное получение… И это еще далеко не все. Работу старшего лаборанта нельзя сводить только к технической стороне — организует, обеспечивает, составляет. Старший лаборант еще и участвует в научных исследованиях кафедры с перспективой написания кандидатской диссертации. А еще он является материально ответственным лицом. Правда, материальную ответственность Колосова Данилову пока не передавала, оставила это на потом.