Доктор Данилов в поликлинике или Добро пожаловать в ад!
Шрифт:
Жена Олега Петровича давно завела себе любовника – муж так выматывался, зарабатывая деньги, что о сексе вспоминал не чаще, чем раз в три месяца. Восьмилетняя дочь просыпалась, когда папы уже не было дома и засыпала до его прихода.
Олег Петрович был осторожен и осторожничал даже со знакомыми.
Гражданка Большова, индивидуальный предприниматель, торговавшая товарами для шитья и рукоделия в полуподвальном помещении на углу Козицкой и Рязанского проспекта, была давней клиенткой Олега Петровича. Давней и любимой, потому что почти
На сей раз Большова пришла к Олегу Петровичу не с остеохондрозом и не с воспалением лицевого нерва, а с бедой.
— На вас, Олег Петрович, одна надежда! — запричитала она, вкатываясь в кабинет. — К кому ж мне обратиться, если не к вам?
Олег Петрович недавно начал прием и пока еще сохранял хорошее расположение духа.
— Это верно, Екатерина Владимировна, — улыбнулся он. — Садитесь и рассказывайте.
Большова села на стул, утвердила на коленях потертую кожаную сумку и покосилась через плечо на медсестру Околычеву.
— Оленька, вы можете прерваться, — сказал медсестре Олег Петрович.
Довольная Оленька, сверкнув благодарной улыбкой, упорхнула на перекур.
— Такая у меня проблема, что и не знаю, как подступиться… — начала Большова.
Проблема у Большовой и впрямь имелась – позавчера к ней с проверкой нагрянули два добрых молодца из ОБЭПа. Прошерстили-потрясли, нарыли нарушений и наотрез отказались уладить дело миром.
— У нас есть план мероприятий, — сказал тот, что постарше. — Нам сейчас результат нужнее денег.
Результат означал закрытие лавочки и еще кое-какие неприятности для Большовой. Весьма серьезные неприятности.
— А может быть, все-таки договоримся?! — заныла Большова и накинула на обещанное еще половину того.
— Звучит соблазнительно… — призадумался старший. — Но нам бы еще результат… Вот если бы вы нам дали наводочку на кого-нибудь по нашему району…
Большова могла дать «наводочку» на своего арендодателя, которому ежемесячно вручала часть арендной платы «черным налом», но это бы означало окончательный крах бизнеса и крупные проблемы со здоровьем. Арендодатель Мансур был не из тех людей, которые забывают обиды.
Немного пораскинув мозгами, Большова неуверенно предложила:
— Вот если врача из нашей поликлиники за продажу больничного… Это вам как?
У нее были определенные сомнения – а ну как они там разделены по «профилям», одни магазины окучивают, а другие – поликлиники.
— Это подойдет! — одобрил старший.
Пока проверяющие писали новый акт (старый был не порван, а убран в папку до окончательного решения вопроса с результатом), Большова позвонила в поликлинику, чтобы узнать – не заболел ли, часом, доктор Маняка и нет ли каких изменений в его расписании.
Тут же на месте был составлен план и даны необходимые инструкции.
— Мы заедем за вами в магазин, — предупредил на прощанье старший…
Угрызений совести Большова не испытывала. Ничего
— Беда у меня с дочкой, Олег Петрович, — Большова шмыгнула носом и потерла сухие глаза платком, извлеченным из сумки. Сумку, словно по забывчивости, не закрыла – так ей велели, чтобы спрятанный в сумке микрофон лучше «слышал» разговор.
— Что с ней случилось?
— Завела себе нового хахаля, привела в дом…
Это была чистая правда.
— …пожила с ним месяц, а потом поссорилась…
На самом деле дочкиного хахаля взашей выгнала мать, не одобрявшая мужчин, склонных заниматься поисками работы, лежа на диване.
— …а он ее избил, несильно, в общем, но глаз подбил и нос расквасил, — Большова вздохнула и снова потерла глаза. — Ей же на работу, а как в таком виде?
Дочь Большовой преподавала в школе русский язык и литературу. Сегодня утром она спокойно ушла на работу без каких-либо следов физического воздействия на лице.
— Олег Петрович, не могли бы вы ее недельку на больничном подержать?! — взмолилась Большова. — В травмопункт она идти отказывается, боится, что оттуда могут в милицию сообщить, а с нашей участковой Головановой не договоришься…
Если сообщать из травмпункта обо всех фингалах и разбитых носах в милицию, то на работу не останется времени. Другое дело – огнестрельное или ножевое ранение. Но несведущие люди считают иначе.
— С Головановой не договоришься, — подтвердил Олег Петрович. — Она такая.
— А с вами можно договориться, Олег Петрович? Я не за так прошу, по пятьсот рублей за день готова заплатить…
В сумке у Большовой лежало шесть «заряженных» пятисотрублевок, врученных ей оперативниками с предупреждением ни в коем случае не спутать со своими деньгами.
— А с глазом и носом все в порядке? — спросил осторожный Олег Петрович. — Глаз видит? Перегородка не сломана?
— Все в порядке, не сомневайтесь, Олег Петрович, — зачастила Большова, чувствуя, что все складывается как надо; раз доктор начал задавать вопросы, значит – даст больничный. — Я ее паспорт принесла и полис. Вы бумажку на больничный дадите, а я его внизу выпишу. Если что спросят, скажу – дочка в аптеку пошла…
Это была обычная практика. В столе выписки больничных листов на личность стоящего у окошка много внимания не обращали. Смотрели на паспорт, чтобы не был просрочен, и на то, что написал на особом бланке врач.
— Нам бы на пять дней хотя бы, а потом она сама придет и закроет…
Две с половиной тысячи рублей на дороге не валяются. Олега Петровича не насторожила предложенная «цена дня», обычно ни при каких обстоятельствах не поднимавшаяся выше трехсот рублей за день.
Дело казалось верным и безопасным, но Олег Петрович тем не менее сказал: