Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Шрифт:
– Прямо сейчас и проведу, Антон Владимирович.
Пахомцева плохо представляла, о чем ей надлежит говорить с заваптекой, но переспрашивать не стала, решив, что просто расскажет о случившемся и попросит обращать особое внимание на рецепты, подписанные Шипягиной.
– На завтрашней конференции этот случай обсуждать не надо, – добавил главный врач.
У выхода на лестничную площадку Татьяна Алексеевна столкнулась с Даниловым.
– Вас вызвал Антон Владимирович? – спросила она, не без тайной надежды на то, что главный врач
– Нет, я к рентгенологу, – ответил Данилов.
– Какие у вас могут быть дела с рентгенологом?! Почему вы ходите к рентгенологу во время приема? И сами отвлекаетесь от работы, и людей отвлекаете!
– А если я по делу?
Новый физиотерапевт оказался настолько наглым, что позволил себе улыбнуться. Эта улыбка несказанно возмутила Пахомцеву.
– Какое у вас может быть дело, кроме приема пациентов?! – на весь этаж завопила она. – Что вы мне тут голову морочите?! Немедленно вернитесь в свой кабинет!
– У меня закончились статталоны. Главной медсестры, которая их выдает, сейчас нет на месте. Доктор Рябчиков любезно согласился поделиться со мной…
– А почему за талонами ходите вы? Что делает ваша сестра?
– Дает процедуры, а у меня как раз нет никого на приеме. Почему бы и не сходить за талонами?
Данилов говорил тихо, спокойно, и от этого для Пахомцевой его слова звучали еще более оскорбительно.
– Вам не у кого было попросить талоны на этаже?
– Сейчас принимает только окулист, но я не рискнул продираться сквозь толпу, осаждающую вход в ее кабинет.
– Пойдемте! – Пахомцева почувствовала, что вот-вот задохнется от гнева.
Она привела Данилова к себе в кабинет, вручила ему толстую пачку статталонов и проследила, куда дальше пойдет Данилов – налево к рентгенологу или направо к лестнице.
Данилов пошел направо. Не иначе как и впрямь приходил за талонами. Пахомцева не выносила, когда врачи и сестры в рабочее время бродили по кабинетам и точили лясы. В ее понимании подобное поведение было сродни разврату. Сама же она могла подолгу болтать с главной медсестрой о вещах, никоим образом не относящихся к работе, и не видела в том ничего предосудительного. То, что дозволено Юпитеру, не дозволено обычному быку.
Не дождавшись Данилова, Рябчиков сам принес ему талоны.
– Спасибо, – поблагодарил Данилов. – А меня на полпути перехватила зам. по экспертизе, наорала на меня прямо в коридоре и сама дала мне талонов, лишь бы я не отвлекал вас от работы.
– Климакс – страшная штука, – махнул рукой Рябчиков, – а климакс у дуры – страшнее всего. Не берите в голову. Лучше скажите, как вы относитесь к чебурекам?
– Хорошие – люблю, – ответил Данилов. – С плохими стараюсь не встречаться.
– Тогда, может, после работы съедим по парочке хороших чебуреков? – предложил Рябчиков. – Здесь, на углу проспекта и Козицкой, есть хорошая чебуречная. Не притон типа забегаловки, а нормальное кафе.
– Непременно
– А при чем тут география?
– Так район у нас небогатый, не Таганка и не Рублевка. Чебуреки по двадцать пять рублей, а размером они с тарелку. И никакой собачатины, можете быть спокойны!
– Да я насчет собачатины крайне спокоен, – улыбнулся Данилов. – Выдумки все это.
– Так я за вами зайду, – пообещал Рябчиков и ушел.
– Бедный Рудольф Иванович, – вздохнула Оксана и в ответ на вопросительный взгляд Данилова сказала: – Мягкий характер у человека, вот все, кому не лень, его и клюют…
Кафе располагало к себе чистотой, уютом и вкусными запахами, доносившимися с кухни.
– Предлагаю съесть первые чебуреки на брудершафт, – сказал Данилов, когда официантка принесла заказ – чебуреки и чайник с чаем.
– Это как? – не понял Рябчиков.
– Очень просто. Как съедим, так переходим на «ты».
– Договорились.
Первые чебуреки были съедены торжественно, в полном молчании.
– Откуда у тебя такое редкое имя? – спросил Данилов, разливая по чашкам чай.
– В эпоху немого кино был такой секс-символ, американский актер Рудольф Валентино, – усмехнулся Рябчиков. – А мама моя, царствие ей небесное, писала по немому кино кандидатскую. Дальше объяснять?
– Да нет, и так все ясно.
– У Шукшина в одном из рассказов говорится о том, что имя должно соответствовать фамилии. Очень верная мысль. Вот Рудольф Потоцкий или Рудольф Берг – нормальные сочетания, а Рудольф Рябчиков это еще хуже, чем Рудольф Нуриев. А вот брату моему повезло, его Анатолием назвали.
– В честь Папанова? – предположил Данилов.
– При чем тут Папанов? – слегка возмутился Рябчиков. – Я же сказал, что мама специализировалась на немом кино. В честь актера Кторова. Он и в звуковом кино играл, но блистал именно в немом.
– Не припоминаю что-то, – признался Данилов. – Я больше по современному кинематографу специализируюсь.
– Я тоже. Большей частью – для поднятия настроения. Вот сегодня приду домой, поставлю что-нибудь тупое-претупое вроде «Не грози Южному кварталу…» и постараюсь забыться.
– Есть от чего? – Данилов взял второй чебурек.
– Есть, – вздохнул Рябчиков. – Подлый Фантомас отобрал у меня маммографию и отдал ее подхалиму Барашко.
– Кто такой Барашко?
– Наш «узист». Жуткий подхалим, без мыла в задницу влезет, если надо. Совместительства ему захотелось, видите ли.
– Но маммография относится к твоей области, а не к ультразвуку.
– Совершенно верно, и маммограф стоит у меня в кабинете. Но у Барашко хренова куча специализаций – когда он только успел их набрать? – есть и эта. Короче, Фантомас сказал – наше дело выполнять. А так жаль терять полставки…