Доктор Данилов в тюремной больнице
Шрифт:
Хорошо аргументированный отказ исключал любые возражения. Оставив стоматолога продолжать лечение, гости проследовали на второй этаж. Максима Гавриловича немного удивлял тот факт, что высокое начальство со свитой шло в хвосте процессий, никуда не лезло и ничем не интересовалось. То ли все глубоко по фигу, то ли копят факты, чтобы дать по ушам потом, в своем кругу, без посторонних. Второй вариант казался более вероятным.
Опасения Данилова не сбылись, на его анамнез никто из журналистов не обратил внимания. У гостей были свои вопросы к пенитенциарной медицине.
— Скажите, а чем отличается лечение на воле
— По большому счету ничем, — ответил Данилов, превозмогая сильную головную боль, которая начала мучить его сразу же после появления гостей. — Болеют люди везде одинаково.
— А чем вы руководствуетесь?
— Знаниями и опытом, — ответил Данилов, удивляясь откровенно тупому вопросу.
Чем еще может руководствоваться врач? Конституцией или энциклопедическим словарем?
— А что вы предпринимаете в том случае, если у вас нет нужных лекарств?
— Подбираем аналог из того, что есть в наличии. Иногда родственники обеспечивают пациента нужным лекарством, передают с воли.
— Вот я хотел бы спросить, — встрял длинноволосый «мушкетер». — Почему не принимаются в передаче лекарственные травы?
— Разрешите мне ответить на этот вопрос, — Бакланова решительно шагнула вперед. — Лекарственные растения, нужные для лечения конкретного осужденного, никто не запрещает передавать. Мы только не рекомендуем так делать, потому что польза от всех травок довольно незначительная, а хлопот с их завариванием и хранением очень много. Но если родственники настаивают, мы можем принять…
— А это нормально, что родственники должны заботиться о лечении человека, отбывающего наказание?
— А что, по ту сторону забора такой практики уже нет? — Бакланова подбоченилась и вызывающе-недобро посмотрела на длинноволосого. — Наша колония — маленькая частичка нашего государства со всеми его проблемами…
Противиться соблазну сфотографировать представительную женщину-майора, еще и в классической воинственной позе «руки в бока» было невозможно. Бакланову ослепили вспышками и оглушили щелканьем затворов.
Общение с больными вышло скомканным. Зэки, опасаясь ляпнуть лишнего в присутствии начальства, откровенно тупили: повторяли заданные им вопросы, мычали в ответ нечто невнятное, то и дело оглядывались на начальника колонии и майора Бакланову. Данилов сжалился и объявил, что их нельзя утомлять долгим общением, поскольку это мешает выздоровлению, за что получил от начальницы взгляд, полный признательности.
Напоследок кто-то поинтересовался, почему в медчасти нет диагностического и реанимационного отделения? Народ благодаря медицинским сериалам пошел просвещенный. Бакланова ответила, что на сто человек осужденных положена одна стационарная койка, и из пятнадцати коек диагностического отделения реанимацию никак не выкроить.
— Одна койка на сто человек? — заохали гости. — Так мало?
— Стандартный норматив, — ответила Бакланова. — В целом по гражданскому здравоохранению…
— Здравозахоронению, — мгновенно сострил кто-то.
— …такой норматив. В США, к слову будь сказано, ведь мы любим все сравнивать с Америкой, наполовину меньше.
Гости достали мобильники и массово полезли в Интернет, надеясь прищучить Бакланову, поймав ее на лжи, но оказалось, что она сказала правду.
— А еще у нас есть областные больницы, — закрепила успех Бакланова, —
— Почему у вас принято неправильно ставить ударение в слове «осужденный»? — спросила девушка в бесформенном свитере цвета морской волны и в драных джинсах.
— Это профессиональное, как «компас» у моряков, — тут же нашлась Бакланова.
Данилов вспомнил, что многие сотрудники роддомов говорят «новорожденный»…
Возле лотка с газетами Данилов обычно не останавливался. Имея под рукой компьютер, он не покупал газет, предпочитая узнавать новости из Интернета. Но в этот раз, увидев на первой странице «Тверских новостей» знакомое лицо, приобрел сразу три экземпляра. Один себе, в личный архив, который когда-нибудь появится, один в подарок майору Баклановой (вдруг она пропустит миг славы и газеткой не разживется) и последний для того, чтобы пустить по рукам в медчасти.
Статья называлась броско и многозначительно: «Наша зона — часть большой зоны, со всеми ее проблемами!» Помимо фотографии майора Баклановой, размещенной на первой странице, на развороте, где была сама статья, напечатали еще четыре: ворота с вывеской, общий вид, опутанное колючей проволокой здание штрафного изолятора.
Данилову и Глухову достался один абзац на двоих.
«Местные врачи встретили нас радушно и рассказали о своей работе. Стоматолог капитан Глухов („Надо бы поздравить Олега с повышением на два звания сразу“, — подумал Данилов) разрешил понаблюдать за тем, как он работает, а дежурный хирург майор Данилов („Ясный пень — если Глухов капитан, то мне, как более старшему по возрасту, положено быть майором, только почему я хирург?“), у которого в это время не было операций, ответил на наши вопросы. Ответы были откровенными, мы узнали много интересного, и в одной статье места для всего не хватит. Например, отбывающим наказание нельзя получать в передачах лекарственные растения, так как под видом лекарственных растений чаще всего передают наркотики…»
Насколько Данилов помнил, он ничего подобного не говорил, хотя, если судить по рассказам доктора Ахатова, «кайф» пытались передавать в чем угодно.
«…жаль, что времени было мало, впереди нас ждал настоящий лагерный обед из трех блюд с компотом, поэтому общение с медиками было недолгим».
— Страшно представить, что бы я наговорил, продлись общение подольше, — вслух подумал Данилов, пряча газеты в сумку. — И неизвестно, до какого звания я бы поднялся, ответив еще на два десятка вопросов…
Он дочитал статью до конца и нашел ее немного сумбурной, но в целом удовлетворительной. Вымысла и ляпов было не так уж и много, автор явно сдерживал полет фантазии, когда работал над материалом. К чему могут привести журналистские выдумки, Данилов прекрасно представлял.
Глава седьмая
Фтизиатр майор внутренней службы Ахатов Батыр Ильдарович
Наша система, когда я в нее пришел, называлась ГУИН, и форма у нас была не синей, а зеленой, такой же, как и в армии, только петлицы краповые. Внутренние войска. И называлось Управлением по исправительным делам УВД Тверской области.