Доктор Джонс против Третьего рейха
Шрифт:
А до того — благополучно взял билет и оказался на пароходе, и ничто ему не препятствовало. А до того — метался по Стамбулу, пытаясь своими силами отыскать Лилиан и Клопика, обращался в полицию и даже почему-то к главному раису. [30] Еще он взял из консульства пакет, приготовленный для него заботливым майором Питерсом (позвонил в секретариат, сообщил, что лично зайти не может, и попросил прислать курьера, резонно опасаясь, что за консульством следят). Курьера прислали, поскольку господин готов был оплатить услуги. Таким
30
Судья (тур.).
Итак, он добрался до Венеции в комфорте и мире. Правда, без душевного спокойствия. Вспоминалась Лилиан. Вспоминался отец. И занозой торчала в памяти картина: Чак Питерс стоит, закрыв лицо волосатыми ручищами, бросив на землю невзрачный чемодан… Индиана видел сына майора возле фонтана, что напротив консульства, — совершенно случайно, издалека, но не подошел, не поддался импульсу. За прошедшие два месяца он крепко усвоил закономерность: свяжешься с американской разведкой — тут же получишь неприятность с участием немцев. Создавалось обидное впечатление, что нацистские спецслужбы работают лучше американских. Или между ними существует какой-то далеко не телепатический контакт.
…С борта корабля Индиана отправил телеграмму на имя доктора Шнайдера — по тому адресу, который дал Бьюкенен. Получил в ответ подтверждение и даже номер причала, где его будут встречать. Поэтому он пересел в порту на морской катер местных сообщений, а затем, спускаясь по трапу на городской причал, шарил взглядом по толпе встречающих, недоумевая, как два ученых могут узнать друг друга, если раньше никогда не виделись. Доктор Джонс ничуть не заблуждался насчет своего внешнего облика: лично он, в своих видавших виды куртке и брюках, был похож на профессора археологии не больше, чем на китайского императора. Только шляпа слегка исправляла положение… Именно в этот момент он познал, что такое закон сохранения.
Закон сохранения распространяется на все, в том числе на судьбу отдельного человека. Если судьба что-то дарит, то одновременно что-то забирает, и наоборот, если забирает, то обязательно дает взамен.
— Синьор Джонс! — выдернул его из толпы мелодичный голосок.
Он обернулся. Окликали именно его, причем вовсе не наугад.
— Вы невероятно похожи на своего отца, — приветливо улыбалась ему незнакомая женщина. — А я, представьте, боялась, что мы не встретимся.
Она поразительно, ошеломляюще соответствовала вкусам сорокалетнего профессора.
— Фрау Шнайдер? — деревянно спросил он.
Именно так — подозрительный ассистент пропавшего отца оказался женщиной.
— Фройляйн, — поправила она, мягко подавая ему руку. — Или мисс, как вам больше нравится. В общем, Эльза.
О, как она улыбалась!
Он взял ее руку, не зная, что делать дальше — целовать, не целовать? Если целовать, то пальцы или кисть? Черт их разберет, как у них тут принято, не опозориться бы. Такая изысканная, утонченная — аристократка… Индиана неловко ответил на ее жест мужским рукопожатием
— Моя квартира неподалеку, — поняла его доктор Шнайдер. — Можно дойти пешком.
— Вы снимаете квартиру?
— Фирма оплачивает.
— А где жил Генри Джонс?
— В гостинице, а моя квартира была, кроме прочего, и местом нашей работы, чем-то вроде офиса.
Мужчина и женщина уже шагали, пропуская встречных, по узкому тротуару, тянущемуся вдоль канала. Мужчина медленно приходил в себя от неожиданности. Женщина что-то рассказывала о погоде и здешней жизни; он слушал, задавал вопросы, и с каждым произнесенным словом проходило смущение, и даже как-то стыдно становилось, что совсем недавно он готов был подозревать неведомого «доктора Шнайдера» в связях с германской разведкой.
Эльза говорила по-английски без всякого акцента.
Точеное личико, светлые волосы, рельефная фигурка, — буквально все в этой женщине вызывало позабытое с годами волнение. Изумительное создание, способное посоревноваться с красотками эпохи Возрождения. Просто родилась она с немецкой фамилией — ну, не повезло человеку… «Такие глаза не могут лгать», — отвлеченно думал профессор, поминутно пропуская даму вперед.
Кстати, о глазах. Когда идти стало чуть просторнее, фройляйн Эльза взяла спутника под руку и мило заглянула ему в лицо:
— Восхитительно, у вас такой же взгляд, как у вашего отца, — сообщила она между прочим.
— Это единственный мой недостаток, — успокоил тот собеседницу. — Когда мы познакомимся поближе, вы убедитесь сами.
Она неожиданно засмеялась, звонко и искренне:
— На что вы намекаете, доктор Джонс?
— Я ни на что не намекаю, я всегда говорю прямо и откровенно, — небрежно соврал Индиана.
— Нет, намекаете, — погрозила она пальчиком. — У вас, оказывается, и характер такой же, как у отца.
Теперь Джонс чуть было не обиделся.
— Характер мне перешел от нашей собаки. У нас была прекрасная собака, кстати, немецкая овчарка.
— Почему «кстати»?
— Потому что очень преданная и умная. От отца я получил только слабую дальнозоркость, это к вашему замечанию о моем взгляде.
Перестав смеяться, доктор Шнайдер сказала, словно удивляясь:
— Похоже, у нас действительно есть шанс познакомиться поближе, мистер Джонс.
— Инди, — уведомил тот, уверенно взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. — Мой замечательный характер полностью в вашем распоряжении. Так же, как и все прочие части астрального тела.
— Фу, — сказала она и остановилась.
— Простите, — смутился Джонс. — Я, вероятно…
Она внимательно смотрела на него.
— Нет, мне как раз нравятся грубые шутки. Особенно в устах моего патрона. Но мы уже пришли, Инди.
Жилище Эльзы, оно же офис, располагалось на третьем этаже типичного венецианского особняка. Возле церкви Сан-Дзаккария. С видом на остров Сан-Джорджо-Маджоре, что напротив канала Сан-Марко. Три комнаты, обставленные без излишеств. Все удобства.
— Начнем с вопроса о моем отце, — энергично начал гость. — Он не давал о себе знать?