Доктор Элиза
Шрифт:
От пронзающего взгляда девушки по коже Грэма пробежали мурашки. Почему она так смотрит?..
– Изучая врачебное дело, ты лицом к лицу столкнешься с грязью, болью и… Что ты будешь делать, если твой пациент скончается?
– Похороню его в своем сердце, – без доли сомнения ответила девушка.
Грэм молча уставился на нее.
«Похоронит в сердце? О чем это она?» – недоумевал он.
Среди врачей было распространено это выражение. Врачи «хоронят» пациентов в своем сердце, если те внезапно погибают во время лечения, чтобы никогда
«Неужели она…» – не мог поверить Грэм. Он сомневался, что девочке известен истинный смысл фразы. Она просто не могла этого понимать, если сама не испытывала подобной боли.
«Но раз уж она получила рекомендацию, придется найти ей работу», – решил Грэм. И все же его одолевали сомнения. По правилам начинающие врачи должны были следовать за своим наставником и учиться, наблюдая за ним, но Грэм этим заниматься не хотел. Все-таки эта девочка не была его настоящей ученицей.
«Все равно долго она тут не продержится», – подумал он. Так зачем тратить на нее силы? Тогда ему в голову пришла замечательная идея: «Да, туда-то я ее и отправлю».
Грэм еще немного поколебался: уж слишком она юна. Но вскоре покачал головой: «Все равно же сбежит. А так она быстрее поймет, что ей здесь не место».
– Пойдем. Покажу, что надо делать, – сказал он, поднимаясь с места.
Грэм привел свою новую ученицу на третий этаж больницы Святой Терезы и проводил до палаты в самом конце коридора, из которой страшно разило.
– Будешь работать здесь, – сказал он, открывая двери палаты.
Зрелище было ужасное: исхудавшие больные, за которыми явно никто не ухаживал, жуткая вонь. Пациенты были похожи на бродяг, и все они были прикованы к постелям.
– Все они бродяги. И все лежат здесь с серьезными болезнями и без шансов на выздоровление.
Девушка внимательно слушала Грэма.
– Если честно, лечить их уже нет смысла, но мы продолжаем ухаживать за ними по завету госпожи Терезы, покойной супруги маркиза де Клоранса. Все расходы тоже покрываются семейством де Клорансов, – объяснил Грэм. В его голосе слышалось нескрываемое уважение к маркизу. – Вся больница в основном работает благодаря поддержке де Клорансов. Надеюсь, ты будешь проявлять к пациентам должное уважение.
Дочь того самого маркиза де Клоранса кивнула:
– Хорошо.
– Как бы то ни было, теперь тебе предстоит заботиться об этих несчастных, – сказал Грэм. Он ожидал, что один только вид бродяг ужаснет девочку, но та даже не поморщилась.
– Поняла. Но вы не могли бы объяснить, что именно я должна делать? – спросила она. На ее лице читалось сочувствие к больным.
Грэм удивленно посмотрел на девочку, но ничего не ответил. Тогда она продолжила:
– Нужно ли мне сосредоточиться на лечении заболеваний или заняться консервативной терапией?
Консервативная терапия – это медицинский термин, означающий лечение, направленное на облегчение проявлений болезни без оперативного вмешательства. Грэм даже вздрогнул
– Консервативного лечения будет достаточно… Вылечить их все равно невозможно. Просто позаботься о том, чтобы у них не было пролежней и всего такого, – сказал Грэм и тут же засомневался, знает ли девушка, что такое пролежни.
Но ответ поверг его в еще больший шок:
– Хорошо. А если пролежни окажутся слишком серьезными или наступит некроз, я могу их удалить?
Грэм потрясенно смотрел на девушку: «Удалить? Она ведь не имеет в виду санацию язв?»
В случае некроза мертвые ткани удаляют хирургическим путем, это и называется некрэктомия. Если мертвые ткани не вырезать, инфекция может распространиться и привести к смерти от сепсиса.
«Об этом она точно не знает», – подумал Грэм и уверенно кивнул:
– Можешь делать все, что сочтешь нужным. Но если не уверена, лучше не трогай ничего.
Элиза кивнула.
Прежде чем отправиться обратно к себе, он дал ей еще несколько указаний.
– Как там тебя? Роза? – спросил он уже в дверях.
– Да.
– Если будет тяжело, сразу говори мне. Я тебя ни к чему не принуждаю.
Девушка сразу поняла, что он имел в виду: сложно – увольняйся.
– Я буду стараться.
«Интересно, сколько она протянет?» – подумал Грэм, глядя на девушку. Вообще-то он был удивлен ее поведением. Он был уверен, что она побледнеет от ужаса, только завидев пациентов, и тут же сбежит из больницы. Но она не сбежала. И все же долго она здесь не продержится. Даже ему, молодому сильному мужчине, потребовалось несколько лет, чтобы привыкнуть, не раз он был готов бросить работу.
«Она и пяти дней не проработает», – решил Грэм.
Но, вопреки прогнозам Грэма, работа совершенно не пугала Элизу.
«Наконец-то я буду снова ухаживать за пациентами», – обрадовалась она.
Хоть девушка и не сказала ничего Грэму, она заметила его раздражение: «Наверное, злится, что я внезапно свалилась ему на голову».
Элиза была далеко не глупа. Она дважды умирала и прожила две непростых судьбы. Для нее чувства Грэма были как на ладони: «Он специально бросил меня со сложными пациентами, чтобы я побыстрее сдалась».
Но сдаваться Элиза не собиралась. Да и с чего бы ей сдаваться?
«Мне к такому не привыкать», – подумала девушка, невозмутимо осматривая палату. Конечно, их жутковатый вид и отвратительный запах ее не радовали. Но они все равно ее пациенты! Ей и на Земле доводилось ухаживать за бездомными, ведь, учась на медицинском факультете Сеульского университета, ее альма-матер, она должна была практиковаться в городской больнице, где повидала всякое.
«Бывало и хуже…» – подумала Элиза.
Человек ко всему может приспособиться. Сначала чуть не падаешь в обморок от одного только вида крови, а спустя какое-то время спокойно ешь кровяную колбасу после нескольких операций.