Доктор и Апокалипсис: Бугай

RedDetonator

— Необычно, — ответил Бугай, прислушиваясь к ощущениям. — Вкусы разные чувствовал и слышал голоса, знакомые и незнакомые.

— Не знаю, чем это вызвано… — нарочито нейтральным тоном произнесла Юлия. — Может, тем, что я вытащила из твоего черепа пять сантиметров легированного металла?

— Может и так, — пожал плечами Бугай, садясь на столе.

— Папа, ты в порядке? — с искренним беспокойством спросила Лера, взявшая его за правую руку.

— Да, дорогая моя, — ободряюще кивнул ей Бугай. — Теперь в порядке.

— Оставить скальпель на память или выбросить в отходы? — спросила Юлия.

— Слушай, а можешь ли ты сделать такую же операцию, только наоборот? — поинтересовался Бугай.

Примечания:

1 —

Ошибка выжившего — разновидность систематической ошибки отбора. Что есть систематическая ошибка отбора? Это понятие в такой науке как статистика, которой ваш покорный слуга отдал четыре года своей жизни, характеризующая неправильный подбор в исследуемую группу. Приведу самый популярный и доступный пример. Во времена Второй мировой войны американские военные исследовали статистику вернувшихся из рейдов бомбардировщиков. Их фюзеляжи напоминали швейцарский сыр с дырочками, а вот двигательные отсеки и топливные системы оставались практически нетронутыми осколками и снарядами. Тупые военные каждый раз делали вывод, что надо бронировать самые дырявые места, так как по ним больше всего бьют! Это же в каком-то смысле даже логично, не правда ли? Но потом в их тупой и унылой жизни появился яркий и издалека видный венгерский учёный-математик Абрахам Вальд, он-то им и объяснил, что это и есть та самая ошибка выжившего. Эти самолёты с изрешеченными фюзеляжами как раз-таки ВЕРНУЛИСЬ, а повреждения не вернувшихся самолётах посмотреть не удастся, ибо океан надёжно хранит свои секреты, поэтому надо укреплять защиту в тех местах, которые наименее всего пострадали на вернувшихся самолётах, ибо вот эти возвращенцы получили столько немецко-фашистских пиздюлин и вернулись на аэродром, а про неудачников уже ничего узнать не удастся. В сюжете используется пример иного рода, когда бабульки и детишки, опираясь на былой житейский опыт, кажутся слабыми и нежизнеспособными (ну реально, какую угрозу может представлять 80-летняя бабка или 10-летний пацан?), поэтому можно особо не париться об их опасности, в то время как следовало задуматься о том, каким образом эти «слабаки» дожили до текущего момента. Я бы назвал это «ошибкой умершего», но, думаю, уже давно есть специальный термин.

Глава двадцать третья. 0

— Если что, его не слишком жалко, — пожал плечами Бугай. — Чем он плох?

— Да мне, собственно, до фени, — равнодушно ответила на это Юлия. — Просто я не знаю, какие отношения связывают вас двоих. Вы ведь легко могли оказаться друзьями…

— Я не знал его до момента нашей встречи в подъезде, — ответил Бугай. — Сейчас я его закреплю.

Хрипящий что-то яростное-отчаянное Померанец был прижат к столу и надёжно зафиксирован с помощью ремней и верёвок. Голову его Бугаю пришлось обмотать десятью метрами серого скотча, а также оборудовать стол неким самодельным иммобилайзером из стальных труб.

Только после того, как они удостоверились, что Померанец не способен пошевелить головой, Юлия установила свою странную струбцину с насечкой градусов.

— Восемьдесят девять градусов, да? — усмехнулась она, извлекая из чехла отремонтированный скальпель.

Это был тот самый скальпель, который до вчерашнего дня торчал в черепе Бугая.

Он в очередной раз прислушался к своим ощущениям. Ощущение пустоты в месте бывшей локализации скальпеля, беспокоившее его весь вчерашний день, пропало, будто всё встало на свои места.

— Коли резко и на указанную глубину, — посчитал нужным сказать Бугай.

Они всё рассчитали. Соотнесли объём мозга Бугая, затем Померанца, потом определили на какую глубину зашёл скальпель, по анатомическому атласу, за которым Бугаю пришлось съездить в библиотеку, установили, какой именно участок мозга был задет и примерно представили, что именно произошло.

Как

полагает совсем не эксперт в медицине Юлия, лобная доля мозга Бугая была отделена от передней теменной доли, что и вызвало всё, что сейчас происходит. Предположительно, инфекция просто лишилась возможности продвигаться к лобной доле, поэтому он сохранил свои угашенные мыслительные и речевые способности, которые впоследствии, в ходе регенерации, начали восстанавливаться уже как нормальная часть организма заражённого. Как предположил Бугай, особое значение имеет развитие мертвеца как мертвеца. Стоит Померанцу получить несколько уровней в своём состоянии, почти затухшее мышление и речь, которые теоретически ещё не добиты инфекцией, будут низведены в ноль и он станет полноценным постзаражённым, каким должен был стать Бугай.

Он смел надеяться, что не является уникумом и удастся повторить собственный опыт на Померанце. Померанец явно военный, причём успевший неплохо пожить после Апокалипсиса. Уровень у него пятьдесят пятый, что очень хорошо. Ненамного выше, чем у самого Бугая, ходящего сейчас с пятидесятым уровнем, но тем не менее, далеко не все выжившие могут похвастаться подобным…

Всё это опыт. Опыт выживания в текущих условиях, если удастся восстановить мыслительные функции мозга Померанца, будет просто бесценен.

— Он явно из свежаков, должно сработать, — больше для себя произнёс Бугай, реально переживающий за успех. — Получи он пару уровней или даже Путь, вообще без шансов было бы дело.

— Что за «Путь»? — синхронно спросили Юлия и Лера, а затем озадаченно переглянулись.

Юлия в этот момент заканчивала трепанацию черепа Померанца и застыла с фрагментом его костной ткани в специальном зажиме, изготовленном из металлолома.

— Не отвлекайся, потом, — махнул рукой Бугай и принял зажим. — Делай что должно.

Юлия тяжело вздохнула, ещё раз всё замерила и быстро погрузила скальпель до указанной отметки. Заскрипела дрель.

Бугай вернул слегка модифицированный фрагмент костной ткани, Юлия аккуратно «надела» этот кусок кости на скальпель через только что просверленное Бугаем отверстие. Далее она взяла стальные пластинки и с помощью самой маленькой дрели из имеющихся насверлила дырочек, в которые вкрутила самые маленькие шурупики, закрепившие эти пластинки, соединившие костяной фрагмент с остальной частью черепа. Лоскут кожи решили удалить. Если Померанцу, в случае успеха операции, захочется свою шевелюру обратно, то достаточно будет поесть мяса. Волосы у них растут, это заметил даже Бугай, у которого начали постепенно отрастать волосы на голове.

— Надеюсь, тебе не дали опыта? — с улыбкой спросил Бугай у Юлии, тревожно глядящей на скальпель в голове Померанца.

— Нет, — мотнула она головой отрицательно. — Значит, я его не убила.

Померанец внезапно открыл глаза и злобно зарычал.

— Р-р-р-ы-ы-ы-а-а-ах! — донеслось нечто яростное из его рта.

— Придётся ему полежать зафиксированным, — решил Бугай. — Но раз проснулся, значит время кормёжки.

Он вытащил из плетёной корзинки кусок сырого человеческого мяса и протянул его Лере. Второй кусок он разместил на заблаговременно принесённой с кухни тарелке и разделил на кусочки. Вилкой, кусок за куском, он накормил Померанца, который от этого не успокоился, напротив, словно сильнее разозлился.

Бугай нанизал на вилку ещё один кусок мяса и вложил в рот Померанца. Тот был очень зол, но тем не менее жрал мясо без промедления.

— На сегодня тебе хватит, — сказал Бугай, глядя ему в глаза.

Не дождавшись никакой ответной реакции, помимо яростных хрипов и ворчания, он снял с тарелки последний кусок мяса и передал Лере, которая съела его в мгновение ока.

— Когда будет ещё мясо? — спросила Лера деловито.

— Только когда удостоверюсь, что наш эксперимент завершился удачно, — ответил Бугай.