Доктор N
Шрифт:
А Мамед Эмин тем временем... Но о том никто не знает, и Кара Гейдар со дня на день ждет вестей - напали на след, прячется где-то под Шемахой. Кое-кто (Ломинадзе, Саркис, Кара Гейдар) распоясался вовсю: безжалостная, беспощадная месть толстосумам, разбой под флагом революционного гнева, страсть к экспроприациям, и обо всех этих жестокостях Нариман, будто избавляясь от груза, давящего на сердце, напишет в Центр, но прежде вызволит из лап неистовых левых тюркских генералов, известных еще с царских времен: полного русского генерала Мехмандарова, да, именно его, военного министра бывшей республики, и Шихлинского, тоже генерала,
– ужесточить против Мехмандарова?.. Спасти генералов во что бы то ни стало!
Столько дел навалилось: декреты и декреты - нефть, флот, банки, электричество, железопрокатные и сталелитейные заводы, телефонная сеть, канатные фабрики, гвоздильный, стекольный, льдоделательный и кирпичный заводы, бондарные мастерские - Черномордиков и К°,- по вывозу нефтепродуктов, табачные фабрики братьев Мирзабекянц, а также товарищества Айюлдуз.
Еще и еще: об амнистии - давно бы пора!
– об учете и охране памятников искусства - произведений живописи, скульптуры, художественных предметов, как-то - перечислить непременно: оружие, посуда медная, ткани, старинные ковры, мебель, утварь; особо - о национализации кинематографических предприятий.
Провести всеазербайджанскую перепись населения - это декрет. Декрет и о регистрации лошадей, экипажей, повозок. И приказ - о переходе в ведение Азревкома фотографического ателье Меерсона, бывшего английского, что на Малоканской, 9; и сам Меерсон переходит на службу в Азревком и зачисляется на все виды довольствия по первой категории. И еще приказы: об организации двух комитетов - по введению в учреждениях республики делопроизводства на тюркском языке и борьбе с малярией, почти в один день. А меж этими приказами декрет: открыть шестинедельные курсы, обучить женщин-мусульманок письму на пишущих машинках.
Ещё декреты, особенно этот, взбудораживающий: о праве граждан изменять свои фамилии и прозвища - чтоб освободиться от дурных и нелестных, унижающих человеческое достоинство; избавляются от Аллаха: были Аллахвердиевыми, Богом данными, или Аллахгулиевыми, Рабами Божьими, стали просто Вердиевыми и Гулиевыми. Посыпались просьбы, в том числе родичей Кардашбека, грузом, видите ли, давит им на сердце бек: нельзя ли, опустив, упростить? Смешно: и Коба о том же, когда речь зашла об Азизбекове - бек, мол, путает карты в нашей символике 26 бакинских комиссаров. Еще вспомнил, как Коба как-то шутил с Микояном (Нариману - ждет случая - выскажет всерьёз, что бросил комиссаров, покинул их):
– Как это вышло, Анастас, что, едучи в одном корабле, находясь в одной камере, стоя под одними дулами винтовок, кто-то, сраженный пулей, попал в священные двадцать шесть, а кто-то,- подмигнул Нариману, - то бишь двадцать седьмой, уцелел?.. Некогда и мне, что я - двадцать седьмой бакинский комиссар.
– Да, история о том, как были расстреляны двадцать шесть комиссаров, и только один из них, товарищ Микоян, остался в живых, темна и запутанна.
– Я не был комиссаром, комиссаром был
– Здесь проще, а как ты спасся, будучи в одной тюрьме...
– Микоян прежде рассказывал, Сталин не поверил: когда в Красноводской тюрьме начальник полиции зачитал список комиссаров, которых увозят в тюрьму Асхабадскую, и при этом не был назван Микоян, тот подошел к Шаумяну и шепнул ему, что хочет, чтоб и его включили в их группу: Я, мол, вам пригожусь (думая об организации побега). Попробуй,- ответил Шаумян. Но полицейский отказал Микояну в просьбе.
– Свидетели есть?
– спросил Сталин, сам же ответил: - Нет свидетелей!
Микоян тогда всё ж довершил рассказ, что видя такое, Шаумян отвел его в сторону и сказал: Это ничего, что твою просьбу отклонили. Вас освободят, ты вместе с моими сыновьями проберешься в Астрахань, оттуда в Москву, встретишься с Лениным...
– здесь бы назвать и Кобу! когда сообразил, было поздно: следующая фраза произнесена!
– обо всём ему расскажешь, от моего имени сделаете предложение непременно арестовать нескольких видных эсеров и меньшевиков, объявить их заложниками, предложить закаспийскому правительству в обмен на нас.
– И что ты ответил?
– спросил Сталин.
– Что в точности исполню.
– И не сдержал слово!
– Но нас еще долго держали в тюрьме.
– Что ж, похвально попасть в список двадцать седьмым.- И неожиданно, с улыбкой: - Но кто б нам теперь заменил тебя в наших кавказских воспоминаниях и пирушках?.. Впрочем, думаю, когда-нибудь история снимет чадру, как говорят истинные бакинцы, с этой тайны.
КРОВЬ НЕ СМЫВАЮТ КРОВЬЮ, снова из Корана.
Скоро начнется!..
В Центре, о чем уже было, с помощью, разумеется, местных туземных стратегов, и ты среди них, на шахматной доске расставлены фигуры, и чья-то рука, будто неведомо тебе - чья, держит коня, не зная, на какое поле его поставить: решено карабахской авантюрой отвлечь пешие и конные войска Азербайджана с северной границы, чтобы беспрепятственно вторгнуться в пределы республики и захватить Баку - черного короля, или Короля нефти (шифр из банальностей).
И отвлекли: национальные войска отбивают атаки соседей, которые вознамерились во что бы то ни стало захватить Карабах и прибегли к хитрости, ферзевый такой гамбит, вздумав в весенний мусульманский праздник Новруз споить в Ханкенды национальный гарнизон,- офицеры напились, и пешки-новобранцы - непьющие, ну и вовремя раскусили замысел соседней республики, а там подоспела подмога - войска, снятые с севера и оголившие границу с Россией (чьей-то рукой фраза карандашом по-тюркски: Каны канла йумазлар, или Кровь не смывают кровью).
Разговор по прямому проводу Нариманова и Орджоникидзе:
У аппарата Орджоникидзе. Здравствуйте. Сейчас я говорил с Чичериным по поводу Карабаха и Зангезура. Я предлагаю немедленно и безоговорочно присоединить их к Азербайджану, дав им автономию. Завтра вечером выезжаю к вам.
Тут же телеграмма Орджоникидзе в Москву, Ленину, Сталину, Чичерину: Я уверен и мое глубокое убеждение, что для укрепления советской власти в Азербайджане, а тем самым сохранения за нами Баку, что крайне важно, следует присоединить Нагорный Карабах, а о Низинном Карабахе, то есть плоскооснове, и речи быть не может, ибо эта территория всегда являлась азербайджанской.