Доктор Праздник

Диксон Дебора

— Не может быть, чтобы во всем.

Она рассмеялась, хотя ей было не смешно.

— Увы, абсолютно во всем. Реальность создаем не мы. Реальность есть реальность, и я давно уже усвоила, что ее надо воспринимать такой, какая она есть. Даже, если тебе этого не хочется.

Дрю уже был готов вступить в спор, ему не терпелось узнать, какое все это имеет отношение к ним двоим, но тут раздался жуткий вопль Ноя. В плаче ребенка звучал какой-то надрыв, выворачивающий наизнанку и замораживающий кровь в жилах. Тэйлор отреагировала на какую-то долю секунды быстрее

и первой помчалась на кухню. Когда они оба влетели на кухню, Ной поглядел на Тэйлор и заплакал еще громче и отчаяннее, затем он вскочил и вжался в дальний угол стола. Лицо у него побагровело, а в серых глазах застыли сожаление и тревога. Подтеки от слез свидетельствовали о том, что он, должно быть, плакал довольно продолжительное время.

— Что случилось, Ной? — спросила Тэйлор.

В промежутке между рыданиями он выдавил из себя:

— Я только… х-хотел… чтобы они… п-пели. Я… не собирался… их из-зуродовать.

Оба взрослых одновременно посмотрели на пряничных человечков, у которых вместо улыбок были большие, корявые буквы «О». Некоторые из «О» были так велики, что верхней петелькой забирались выше глаз. Некоторые напоминали скорее треугольник, чем кружок. А по некоторым, где линии соединения налезали друг на друга было видно, как мальчик старался снять лишнюю глазурь.

— Они вовсе не изуродованы, — постаралась произнести Тэйлор максимально спокойным тоном, в то время, как Ной автоматически повторял «Простите!» и теребил махровое полотенце.

В то время, как снизу вверх подступало ощущение полнейшего крушения надежд, мозг функционировал в бешеном темпе. Ее вовсе не заботили пряничные человечки, зато она понимала, что ее в высшей степени заботит маленький мальчик, съежившийся на другом конце стола. Видеть Ноя в состоянии полнейшего отчаяния и безграничного страха было больше, чем она могла выдержать. Сердце ее тоже билось в бешеном темпе, заставляя пульсировать жилку на горле. В голове вертелось только одно: слова Дрю о том, что Ною хочется, чтобы все было очень хорошо.

Почему? Возможные ответы на этот вопрос вселяли в нее безумный ужас.

Искоса бросив взгляд на Дрю, Тэйлор лишний раз убедилась в том, что он все еще находится в шоке и, возможно, даже не додумался, отчего все происходит. Возможно, шок сейчас для него спасение, решила она. Он переживал за Ноя. Это было заметно по отпечатавшейся у него на лице неподдельной боли. Но она далеко не была уверена, что он сможет с чем бы то ни было справиться. Роль родителя для него все еще была в новинку.

Когда острота момента прошла, Ной протер липкими руками глаза и начал трясти головой.

— Они из-зуродованы. Вы мне оказали доверие, а я из-зуродовал Рождество.

На этот раз до нее дошла вся значимость слова «изуродовать», и она стиснула зубы. Концепция была абсолютно взрослой, чуждой ребенку. Он не сказал «испортить» или «поломать». Он сказал «изуродовать». И не просто сказал — повторил. Повторил то самое слово, которым неоднократно пользовались применительно к нему, причем так часто, что он научился правильно его произносить.

Жестом указав на стол, она объявила:

— Настоящее Рождество нельзя изуродовать при

помощи пряников. Думаю, что ты проделал трудную работу. У меня еще никогда не было хора из пряничных человечков.

По телу Ноя прошла судорога, а по щеке скатилась слеза, после чего он признался в самом большом с его точки зрения преступлении — непослушании.

— От меня требовалось нарисовать улыбки.

— Но ведь Тэйлор сказала, что ты можешь делать все, что хочешь, — мягко проговорил Дрю, внезапно обретя голос. Видеть, как ребенок распадается на части, было равносильно адским мукам, это разрывало ему сердце. Он никогда не видел Ноя таким: абсолютно напуганным, неуправляемым, корчащимся во власти эмоций из-за такой незначительной вещи, как пряничные человечки.

— Папа! — воскликнул Ной, точно осознал, что сильно его подвел.

— Все нормально, парень. — И Дрю шагнул в его сторону.

— Нет! — отскочил Ной. — Вовсе не нормально. Я все исп-портил. Санта сказал, что только хорошие маленькие мальчики получат то, что хотят! Я старался, но все для нас испортил, папа. Я вовсе не хороший. — Слова вылетали из него, точно беглый огонь. — Я исп-портил пряники Тэйлор.

— Это твои пряники, — твердо заговорила Тэйлор, инстинктивно осознавая, что Ною точно так же требуется логика, как и утешение. — Никто не будет на тебя злиться за то, что ты сделал пряники с характером.

Тут его взгляд мигом переместился на нее.

— Как наша елка?

— В точности, как эта елка, — согласилась она, стараясь максимально одарить его радостной терпимостью.

Ной какое-то время глядел на нее с надеждой, а потом нахмурился. Губы его дрожали, но он стал заметно спокойнее.

— Они предназначались для нашей елки. Как украшение.

— Они и сейчас предназначаются для нашей елки, — заверил его Дрю, обходя вокруг стола и думая, что одержит маленькую победу, если Ной опять не замкнется в себе. — У нас будет единственный в городе пряничный хор.

— Я не послушался Тэйлор. — Мальчик внимательно следил за тем, как на это отреагирует отец.

— Это не так, парень. Ты просто дал волю своему воображению.

— Я не люблю свои сапожки, — заявил Ной, решившись сразу высказаться по всем вопросам. — И я страшно злюсь из-за них, когда тебя нет рядом.

Дрю рассмеялся и подбросил мальчика вверх. Он вспомнил, как поступала Тэйлор с братьями в трудную минуту, дразня их нелепыми заявлениями, делавшими их страхи абсурдными и бесперспективными.

Как только он стал переворачивать Ноя вверх ногами, Тэйлор догадалась о его намерениях. Она надрывно прокричала: «Нет!», но было слишком поздно: Дрю ее не слушал.

Ее охватила паника, приклеившая ее к месту и заморозившая время. Тэйлор была не в состоянии отвернуться и окаменела в предвкушении предстоящей сцены. Дрю вот-вот готов был совершить огромнейшую ошибку, и она не в состоянии была его остановить. Он не отдавал себе отчета в том, что между ее братьями и Ноем была такая же разница, как между ночью и днем. Это не было нормальным фокусом пятилетнего мальчика или трюком, чтобы привлечь к себе внимание. Самые настоящие, неподдельные страхи были у Ноя еще совсем недалеко от поверхности. Они еще не утеряли своей остроты.