Доктор Сон
Шрифт:
Она лежала на спине, сплетя пальцы на затылке, и смотрела, как Ворон одевается.
– Ты ведь наведался в тот секс-шоп? В «Зону Икс»?
– Не сам. Мне все же дорога моя репутация. Послал Джимми Счетовода. – Ворон застегнул пряжку ремня и усмехнулся. – Он мог купить все нужное за пятнадцать минут, но проторчал там два часа. Думаю, Джимми обрел второй дом в Сайдуайндере.
– Это даже хорошо. Надеюсь, вы, мальчики, получите удовольствие. – Она старалась говорить шутливо, но после двух дней траура по Дедушке Флику, завершившихся прощальным обрядом, шутить было
– Там все равно не было ничего сравнимого с тобой.
Она вскинула брови.
– Значит, все-таки устроил предварительный просмотр, а, Генри?
– Не было необходимости.
Он еще раз оглядел ее, лежавшую обнаженной на постели с веером черных волос, разметавшихся по подушке. Даже так она казалась высокой, а Ворон всегда отдавал предпочтение рослым женщинам.
– Ты суперзвезда моего домашнего кинотеатра и всегда ею останешься.
Перебор – вполне в стиле Ворона, – но все равно приятно. Она встала и прижалась к нему, запустив пальцы в его волосы.
– Будь осторожен. Верни всех в целости и сохранности. И конечно, привези ее.
– Привезу.
– Тогда тебе самое время трогаться в путь.
– Успокойся. Мы приедем в Стербридж к открытию отделения И-зет в пятницу утром. К полудню будем в Нью-Гэмпшире. А к тому времени Барри уже определит, где она.
– Главное, чтобы она не засекла его.
– Меня это не слишком беспокоит.
Отлично, подумала Роуз, значит, мне придется беспокоиться за нас обоих. А я не перестану волноваться, пока не увижу девчонку в наручниках и с кандалами на лодыжках.
– Вся прелесть ситуации в том, – продолжал Ворон, – что если она действительно почует нас и попытается поставить защиту, это только облегчит Барри поиск.
– Если вы ее слишком перепугаете, она может побежать в полицию.
Он ухмыльнулся:
– Неужели ты в это веришь? «Да, милая девочка, – скажут ей копы. – Мы понимаем, что эти ужасные люди приехали тебя похитить. Только скажи, пожалуйста, это пришельцы из космоса или наши обыкновенные деревенские зомби? Мы хотя бы будем знать, кого искать».
– Прекрати свои шуточки, и не надо относиться ко всему так легкомысленно. Незаметно появились, бесследно исчезли – вот чего я от вас жду. Никаких посторонних. Никаких случайных свидетелей. Убейте родителей, если понадобится, убейте любого, кто встанет на вашем пути, но только тихо.
Ворон отдал ей шутливую честь.
– Слушаюсь, мой капитан!
– Убирайся отсюда, идиот. Но только сначала поцелуй меня еще раз. Докажи, что твой язык действительно так хорошо подвешен.
Он подчинился. Роуз крепко прижалась к нему и долго не отпускала.
Большую часть обратного пути в гостиницу Дэн и Джон молчали. Лопата лежала в багажнике. Бейсбольная перчатка – на заднем сиденье, завернутая в позаимствованное в «Холидей инн» полотенце. Наконец Джон сказал:
– Теперь мы должны посвятить во все родителей
Дэн невозмутимо посмотрел на него и спросил:
– Ты что, мысли умеешь читать?
Джон, разумеется, не умел, зато умела Абра, и ее оглушительный голос, раздавшийся в голове Дэна, заставил того порадоваться, что за рулем сидел Джон. Если бы машину вел Дэн, их путь завершился бы на чьей-то кукурузной делянке.
(НЕ-Е-Е-Т!)
– Абра, – сказал он, чтобы Джон мог слышать хотя бы половину их разговора, – послушай меня внимательно, Абра.
(НЕТ, ДЭН! ОНИ СЧИТАЮТ, ЧТО Я ТЕПЕРЬ В ПОРЯДКЕ! ОНИ ДУМАЮТ, Я СТАЛА ПОЧТИ НОРМАЛЬНОЙ!)
– Милая, если этим людям придется убить твоих маму и папу, думаешь, они этого не сделают? Не сомневаюсь, что сделают. Особенно после того, что мы только что обнаружили.
Абре нечего было возразить, и она не стала спорить… но внезапно голову Дэна заполнили ее тоска и страх. Крупные слезы выступили у него на глазах и потекли по щекам.
Вот дерьмо.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Раннее утро четверга.
Принадлежавший Пароголовому Стиву «виннебаго», за рулем которого сидела Змеючка Энди, мчался на восток по I-80, пересекая Небраску на совершенно законных шестидесяти пяти милях в час. Горизонт только начали подсвечивать первые лучи восходящего солнца. В Эннистоне было на два часа позже. Дэйв Стоун в домашнем халате как раз варил кофе, когда зазвонил телефон. Звонила Люси из квартиры Кончетты на Мальборо-стрит. У нее был голос женщины, исчерпавшей свои ресурсы.
– Если не будет изменений к худшему – хотя, как я понимаю, только таких изменений мы теперь и можем ожидать, – Момо выпишут из больницы в самом начале следующей недели. Вчера вечером я разговаривала с двумя врачами, которые наблюдают за ней.
– Почему же ты сразу не позвонила мне, любимая?
– Слишком устала. И находилась в глубокой депрессии. Подумала, что мне станет легче после ночного сна, но выспаться не удалось. Понимаешь, дорогой, в этой квартире все напоминает о ней. О ее творчестве, ее жизнерадостности…
Ее голос сорвался. Дэвид ждал. Они прожили вместе пятнадцать лет, и он знал, что, когда Люси была по-настоящему расстроена, следовало выждать.
– Даже не представляю, что мы будем делать со всеми этими вещами. При одном только взгляде на книги мне делается тяжко. Их тысячи. И в шкафах, и по всему ее кабинету. А управляющий говорит, что еще тысячи хранятся в подвале.
– Нам не обязательно ничего решать прямо сейчас.
– Еще он сказал, что там стоит сундук, помеченный именем Алессандра. Если ты забыл, то это имя моей покойной мамы, хотя она всегда предпочитала, чтобы ее звали Сандра или Сэнди. Я даже не подозревала, что у Момо сохранились какие-то ее вещи.