Доктор время, или Раз и навсегда
Шрифт:
— Получается, что и у нее фиктивный брак? — удивилась Лита. Ей была чужда такая откровенно-циничная позиция молодой девушки, имеющей столько возможностей.
— Не люблю говорить об этом. Мне кажется, Мила не способна по-настоящему, глубоко чувствовать. По-своему она счастлива и имеет то, к чему стремилась. Ее муж попросил политического убежища в Швеции. Вот как разбросало по свету детей Георгия Ивановича. — Елена Васильевна снова занялась тестом. Лита поняла, что их беседа близится к концу, да и время было уже позднее.
— Последний вопрос: Иван женат до
— Если вы о его фиктивном браке, то он давно расторгнут. Светлана Ильинична часто сетовала на то, что у сына потребительское отношение к женщинам… Как у его отца. Но он — не бессердечный казанова, поверьте. Он ищет единственную, с которой ему было бы спокойно, уютно, легко.
— С которой бы забылись все детские обиды и можно быть самим собой, — задумчиво сказала Лита, сделав последний глоток. — Спасибо, Елена Васильевна, за чай и за беседу. Завтра я помогу вам чем могу, договорились? Я ужасно скучаю по домашним заботам.
— Что я слышу? Вы всегда делаете что вам нравится. В будни вам не до кухни, а в выходные — пожалуйста, — улыбнулась Стеблова. — Пообщайтесь с Жоркой, идет?
— С удовольствием. — Лита поднялась, тряхнула распущенными волосами. Они уже спускались ниже плеч мягкими, белыми волнами. — Иван Георгиевич сказал, что я — хорошая мать. Слышать такое приятно, но реально я уделяю сыну так мало времени.
— Вы — деловая женщина, только и всего.
— Мои дела не настолько хороши для моих расходов. — Впервые Аэлита призналась в этом. — Если бы не проценты с капитала Георгия, мне давно уже пришлось бы распрощаться со многими атрибутами красивой жизни. Так что моя работа — скорее удовлетворение самолюбия и занятие для души.
— Вы хотите сказать, что напрасно занимаетесь психоанализом? — Стеблова была удивлена услышанному, может быть даже больше, чем приезду Ивана. Она считала, что фирма приносит стабильный, высокий доход, на который можно жить так, как это делала ее хозяйка.
— Ну, не настолько. Просто последнее время я подумываю о том, чтобы отказаться от услуг Саши и Игоря. В конце концов, я — не Мартов. Я хочу сказать, что я не такая величина, какой был он. Зачем же мне эта показуха. Признаюсь, мне ничего не хотелось бы менять. Мое желание — чтобы здесь всегда все было, как при нем. Но нужно реально смотреть на вещи.
— Меня в своих мыслях вы не собираетесь уволить? Скажите по старой дружбе, — стараясь выглядеть менее озабоченной, чем была на самом деле, сказала Елена Васильевна.
— Что вы, Еленочка, — впервые за пять лет Аэлита обратилась к ней, как Георгий Иванович, Иван с Милой. — С вами я не могу и на день расстаться, хотя по-человечески всегда готова предоставить вам отдых.
— Вот и хорошо, — выдохнула Стеблова. — Я так сроднилась с этим домом. Вы — моя семья. Нелегко было бы расстаться.
— Нечего об этом и говорить, а насчет охраны я подумаю и решу в ближайшее время.
— Честно говоря, я давно хотела вам сказать, что мы с Жоркой ничего не боимся. Сигнализация, система наблюдения — что еще нужно? Нужно не думать о плохом, и все будет замечательно.
— Значит,
— Лита, я давно хотела вам сказать, что мое жалованье слишком велико.
— Ну, не надо, Елена Васильевна. Я неосторожно обмолвилась, а вы приняли близко к сердцу. Вам нужно платить в два раза больше, ведь объем работ, выполняемых вами, неоценим.
— Дело не в этом, Литочка. Просто я — одинокая женщина, и мне не нужны капиталы. Раньше я думала, что останусь одна на старости лет, и очень боялась этого.
— Не хочу этого слышать. Вы плохо себя чувствуете? Не скрывайте, пожалуйста!
— Я прекрасно себя чувствую. Бог наградил меня отменным здоровьем, — грустно сказала Стеблова.
— Об этом нужно говорить не в таком тоне.
— Да, я гневлю Всевышнего, высказываясь неблагодарно. Он простит, ему не часто за мою жизнь приходилось прощать меня. Так вот, подождите минутку.
Елена Васильевна вытерла мокрые руки и быстро вышла из кухни, прежде чем Лита успела ее спросить, куда она направилась. Вскоре она вернулась с железной коробочкой, размером с небольшую, но толстую книгу. Стеблова положила ее на стол. Тишину разрезал неприятный металлический звук.
— Что это? — спросила Лита.
— Мне всегда хватало того, что я зарабатываю. Мои потребности невелики, а с возрастом становлюсь все более неприхотливой. Долгая жизнь учит довольствоваться малым. Так вот, — Стеблова сняла крышку с коробки, и Лита увидела толстые пачки стодолларовых банкнот, аккуратно уложенных в два ряда. У Мартовой невольно поднялись брови и расширились глаза. Глядя на ее реакцию, Елена Васильевна улыбнулась. — Здесь почти тридцать тысяч. Думаю, что Жорке они понадобятся больше, чем мне. По крайней мере, его мать найдет им более достойное применение, чем лежание в этой железной коробке. Если мы считаемся чуть более близкими, чем принято в отношениях между хозяйкой и подчиненной, то… вы можете воспользоваться ими по своему усмотрению.
— Что вы, что вы?! — Лита отступила от стола и испуганно посмотрела на Стеблову. Столько лет молчала. Словно отвечая ее мыслям, Елена Васильевна придвинула коробку в сторону Литы.
— Мне показалось, что сегодня самый подходящий момент. Как вы считаете?
— Елена Васильевна, я оценила и потрясена, но принять деньги не могу, — тихо ответила Лита. Она виновато улыбнулась, накрыла крышкой коробочку и немного отодвинула от себя. — Это против всех правил, поймите. Не настаивайте, я не изменю своего решения.
— Проситься к вам в компаньоны я тоже не могу. Что же мне делать? У меня нет никого ближе вас, Жорки. Я думала, что помогать в трудный момент — моя обязанность. Я с чистым сердцем делаю это.
— Спасибо, милая Еленочка. У меня нет слов, чтобы передать, как я тронута. Хотите, можете сказать мне, где вы их храните. Тем самым мы сохраним близость и чистоту наших отношений.
— В нижнем ящике комода в моей комнате, — быстро ответила Стеблова.
— Все, теперь я посвящена в тайну вклада.