Доктор время, или Раз и навсегда
Шрифт:
— Да, залетела к нам птичка, — присвистнула Шмелева. Она сложила губы в подобающую мину. — И у таких, значит, проблемы душевные есть?
— А как же. У таких больше всего. Трудно им верить и чужим, и близким людям. Отсюда множество внутренних переживаний, недосказанного. Деньги дают многое, но не могут гарантировать душевного покоя. Все откладывается внутри и приводит к неврозам.
— Да, этот король напоминает загнанного кролика, а не олигарха, — заметила Лариса. — Хотя его часы стоят, как моя машина.
— Не обольщайся, они стоят дороже. Ладно, попробуем с ним поработать. Хотя я ему прямо сказала, что
— Пусть поездит. Ему все равно деньги некуда девать, — ухмыльнулась Шмелева и осеклась, встретив свирепый взгляд Литы.
— Чтобы я этого больше не слышала, понятно?! — Карандаш быстро завертелся в тонких пальцах Мартовой. — Я уже жалею, что сказала лишнее. Не считай чужих денег — раз и не выставляй меня бессовестной шаманкой — два. Надеюсь, я ясно выразилась.
— Предельно. — Лариса почувствовала, как у нее подгибаются колени. — Извини.
— Проехали. Я хотела попросить тебя подготовить мне к обеду информацию о лучших врачах-диетологах, работающих в нашем городе, — сказала Аэлита. — В обед поговорим конкретнее.
— Хорошо, — коротко ответила Шмелева и направилась из кабинета.
До обеда Мартова приняла еще трех человек. Она чувствовала, что сегодня отдается работе не на все сто. Какая-то частичка ее сознания все еще находилась во вчерашнем дне. В голове засел вопрос: позвонит ли Иван до встречи в аэропорту? В том, что она поедет провожать его, Лита не сомневалась. Какое у него впечатление от происходящего? Иван, Иван — это имя все время было готово сорваться с языка. Ей так хотелось поделиться своими новыми переживаниями с Ларисой, что она то и дело поглядывала на часы. Но парадокс: очутившись за столиком кафе в обеденный перерыв, Лита не захотела делиться сокровенным с подругой. Что тому виной? Неприятный осадок, оставшийся от высказывания Шмелевой, или боязнь сглазить то, что только зарождалось.
— С чего начнем? — спросила Лариса, с удовольствием потягивая холодную «фанту» через трубочку.
— Давай о твоих поисках. Получилось? — Мартова положила ломтик лимона в зеленый чай.
— Да, я отпечатала тебе список из пяти человек.
— Спасибо. Принеси, как только вернемся. Я думаю, что нам нужно расширить сферу действия нашей фирмы. Для начала введем в штат диетолога. Немного рекламы и хороший специалист — все будет отлично.
— Проблема лишнего веса всегда актуальна, — согласилась Лариса.
— Вот об этом подумала и моя Елена Васильевна. Это ее идея, хотя, признаюсь, в моей голове зарождалось нечто подобное.
— А дальше?
— Потом добавим массажиста, и получится хороший комплекс услуг.
— В этом деле только начни. Потом захочется добавить косметический кабинет или еще что-нибудь в таком роде. Круто, а как насчет финансов? Ведь зарплату платить надо всегда, а будет ли доход — вопрос. Ты все просчитала?
— Я просчитаю. Но на сегодня ясно одно — мне нужно расширять бизнес или сокращать свои расходы. Мы не прогораем, у нас стабильная клиентура, много новых. Но я не могу обеспечить погашение расходов на содержание дома, выплату зарплаты охране, Еленочке, пользование тремя машинами. Я думаю рассчитать Игоря. Для начала этого будет достаточно. Минус один охранник и минус один автомобиль. Трудно расставаться с тем, что связано с Георгием, но придется. Не хватает того, что я зарабатываю, понимаешь. И в принципе
— Перед кем? — изумилась Леська. Закурив свою любимую сигарету с ментолом, она удивленно смотрела на Мартову.
— Перед Герой, перед Жоркой, — глядя в сторону, ответила Лита.
— Ерунда какая. У тебя комплекс самостоятельной женщины. Тебе, милая, самой нужно на прием к психоаналитику.
— Я знаю. Открыла Америку!
— Кстати об Америке. Как твой родственник, пасынок, если я не ошибаюсь?
— Мужчина воспитанный, приятный.
— Столько равнодушия в голосе, это для меня стараешься? — хитро сощурилась Лариса, откидывая назад прядь рыжих волос.
— Не начинай, Леська. У меня и так голова квадратная.
— То-то ты ее замаскировала распущенными волосами. Не томи, расскажи, как прошел вчерашний прием?
— Замечательно. Мы чуть не поссорились — раз. С ним очень легко общаться — два. Он без ума от Жорки — три. Он читал Цветаеву — четыре. Можно продолжать, но не буду. Просто впечатление, что говорю о ком-то нереальном.
— И как говоришь! — Лариса улыбнулась. — Он тебе понравился, признайся. Ну, не будь ханжой. Нет ничего противоестественного в том, что обаятельный мужчина понравился красивой, молодой женщине.
— Не знаю, что тебе ответить, — закусив губу, сказала Аэлита. Она стала нервно расправлять складочки на своей одежде. В горле появился комок — она поняла, что сейчас заплачет. Что за слезливое состояние! Лариска так легко обо всем говорит. Счастливая, она умеет прощаться с прошлым и жить не оглядываясь. Как же научиться у нее этому? За столько лет не получилось, что уж теперь мечтать. Наконец Лита подняла глаза и тихо произнесла: — Я боюсь, Леська. Я панически боюсь того, что ощущаю. Еще неделю, день назад я жила в мире, построенном на долгие годы. В нем все было ясно: я, Жорка, родители, работа, моя забота обо всем этом. А с субботы со мной происходят невероятные превращения. Я и хочу и боюсь их.
— Глупая, ты оживаешь. Ты просто возвращаешься в реальный мир. Господи, поддержи ее. — Сложив в мольбе руки, Лариса подняла глаза к небу. — Кто еще заслужил счастья, если не ты?
— Я ни в чем не уверена, — развела руками Лита. — Чувствую только, что мне с ним легко. Я смогла посмотреть на него, как на отца для Жорки. Понимаешь? Это настолько поразило, что… Они так замечательно смотрелись вместе.
— А что он? Ты почувствовала взаимную симпатию?
— Да, да, он дал понять, что не ожидал такого развития событий. Леська, я предательница. Я дрянная, похотливая.
— Я так рада это слышать, ты не представляешь! — Лариса положила свою ладонь на руку Литы. — Человеческая жизнь так устроена, что приходится что-то вычеркивать из памяти. Для того чтобы продолжать жить, а не впасть в состояние бесцветного существования. Не пропусти то, что само идет тебе в руки. Ты не должна допускать даже мысли о том, что предаешь память Георгия. Спроси свою маму, Елену Васильевну — мы все скажем тебе одно и то же. Нельзя запретить себе чувствовать. Два года ты вживалась в новую жизнь. В ней не было любимого человека. Он навсегда будет для тебя тем, кем ты считаешь его. А теперь начинается новая полоса. В ней ты уже не прячешь голову в песок. Ты становишься собой.