Доктрина: Смута в Московии
Шрифт:
— Я и... «Дед»!
— И что вы там решили?
— Сорок процентов... акций — тебе.., тридцать — мне.., десять — «Деду», ещё десять — этому! — Малик указал на танцующего обнаженного Шереметьева.
— А ещё десять? — Стоцкий пристально посмотрел в глаза Малику.
— Кайгородову останется! Алексею!
— Вот это, друг мой… — экс-президент поднял указательный палец вверх, — я называю справедливостью!
— Слушай, а где... Платон? Мы же празднуем... его победу?! — вдруг вспомнил
— До официального объявления результатов выборов наотрез отказался садиться за стол! Сообщил через Добржанского, чтобы все его ждали, что он там, якобы, с кем-то встречается!
— С кем же… интересно? — Малик взял шампур с шашлыком и ловким движением руки отправил всё, что на нём было, себе в рот.
— Черт его знает! — развел руками экс-президент. — А Джакометти, что, не пригласили?
— У него операция послезавтра... у Руперт!
— Что-то серьезное?
— Не знаю! — Малик отбросил тщательно вылизанные им шампуры.
— А чё вы решили с этим, как его, Волковым?
— Свидетелем... пошёл. Ещё пригодится! Потом — в УЗО!
— Зачем?
Малик многозначительно посмотрел на Сергея Сергеевича.
— Понятно! Я в ваши дела с Молчановым не полезу! — Стоцкий придвинул к себе шашлык, чтобы не дать собеседнику покуситься и на него. — Кстати, а кто этот контейнер-то достал, который... нашли на месте преступления.
— Нуреддин решил! — кивнул головой Малик. — Он умный! Хитрый! У него в БАФР… связи!
— Слушай, по поводу того, о чём вы говорили с Молчановым, там нужно время, чтобы всё разрулить… — немного неуверенным тоном произнёс экс-президент.
— Ты обещал!!! — заорал силахдар.
— Ну, ты понимаешь, что мэр Москвы Евдокимов — близкий друг Кузьминцева?
— Это проблемы твои… Сергей!
— Короче подавай документы на аукцион. До конца недели я постараюсь всё разрулить.
***
Стемнело. На огромном поле для гольфа, которое срочно привели в порядок две недели назад, Платон Шереметьев мощным драйвом вывел мяч со стартовой позиции.
— Хорошее начало! — оценил стоящий рядом человек.
— Ваш удар, Афанасий Павлович! — Шереметьев отошёл назад, дав возможность Добржанскому установить новый мяч на колышек.
— Никогда не играл в гольф ночью, Платон Александрович!
— А я вот люблю! — президент смотрел на полное звезд небо. — Смотрите, какая красота!
— Я надеюсь, что ваши гости не знают, что я здесь? — у Кузьминцева не было настроения разговаривать на отвлеченные темы.
— Какие гости?
— А то, думаете, я не знаю?! — Кузьминцев разложил свой вуд и приготовился к удару.
— Не знают! Будьте уверены, всё абсолютно конфиденциально! — заверил президент.
Кузьминцев ударил
— Слышали про мячи с изменяемой аэродинамикой? — поинтересовался Платон.
— Не просто слышал, я ими играю! — Шереметьев и Кузьминцев направились к следующей позиции. Добржанский, выполняющий функции кедди, последовал за ними.
— А я их не люблю, Афанасий Павлович! — высказался президент.
— Но тем не менее пользуетесь трансформирующимися клюшками? Какой-то непоследовательный у вас консерватизм, Платон Александрович! Очень похоже на вашу политику... Я вот до сих пор не представляю себе, зачем вы меня сегодня пригласили. Это откровенное издевательство или вы хотите предложить мне сделку с совестью? — оппозиционер усмехнулся.
— И то, и другое, Афанасий Петрович! — засмеялся президент. Мяч лидера «Прорыва» оказался ближе к ти-боксу, поэтому сначала подошли к нему. — Посмотрим, как вы его отсюда выбьете!
Шереметьев огляделся вокруг, а Анджей Мехметович уже бежал к нему с раскладным стулом.
— Выбьем! Выбьем! Через пять лет следующие выборы! — Кузьминцев трансформировал конфигурацию клюшки из вуда в айрон и на всякий случай проверил рукой форму наконечника. Удар у него получился не очень удачным. Мяч ушел с фервея, угодив в крону дерева, а затем скатился на песчаное препятствие. — Чёрт возьми! Поле у вас, конечно..! Всё равно что среди осоки в гольф играть! — разозлился оппозиционер.
— Это русский гольф, друг мой! Он, как и русский бильярд, гораздо сложнее заграничного аналога! Как и русские выборы, кстати... У нас в России легких путей не ищут! — Платон помахал клюшкой вокруг себя.
— Да уж, особенно последнее! — согласился Кузьминцев.
— Я, надеюсь, Афанасий Петрович, вы не думаете, что то, что озвучил Кайгородов, — это все мои козыри?
— Ваши! — рассмеялся оппозиционер. — Ну вы и даёте, Платон Александрович! В то, что это именно ваши козыри, мне слабо верится, честное слово!
— А в вашу дружбу со спецпосланником ЕС в Омске фон Эссеном вам верится? — Шереметьев пошёл к своему мячу. Кайгородов на мгновение задержался на месте.
— Что вы этим хотите сказать?
— Только то, что разоблачения Кайгородова — далеко не предел… но у меня к вам есть одно предложение. Что стоите? Игра продолжается! — Платон подошёл к мячу, замахнулся и ударил без подготовки. Мяч приземлился на грин.
Кузьминцев молчал.
— Я хотел бы предложить вам должность премьера, Афанасий Павлович, — сказал президент так, как будто говорил о чем-то совершенно обыденном.