Документ «Р»
Шрифт:
— Начинается поименное голосование, — услышал Коллинз голос президента. — Ну, здесь-то дело верное.
На экране показывали крупным планом одного за другим членов палаты, нажимающих кнопки на своих столиках. Голоса регистрировались на двух больших табло, расположенных по противоположным сторонам зала.
— Отрицательных ответов все больше и больше, — быстро заговорил диктор. — Это неожиданность. Кажется, ратификация провалилась. Какой-то фактор опрокинул расчеты специалистов по опросу общественного мнения.
Голосование закончилось. Палата представителей штата Огайо отвергла тридцать пятую поправку.
Растерявшиеся гости собрались вокруг президента, который
— Что произошло, Рональд? Я ведь думал, что дело в шляпе.
— Мистер президент, — взмахнул рукой Макнайт, — на ваш вопрос как раз отвечает комментатор…
Все снова повернулись к телевизору.
— …только что узнали. Несколько членов палаты сообщили нашему корреспонденту в зале заседаний, что в течение последней ночи и утра сегодняшнего дня Энтони Пирс предпринял отчаянную кампанию против ратификации тридцать пятой поправки. Энтони Пирс — руководитель группы, известной как «Союз защитников Билля о правах», — всего лишь месяц назад начал активную кампанию среди законодателей недавно голосовавших штатов, призывая их отклонить поправку. И вот ему удалось одержать ошеломляющую победу в Огайо. Всего лишь час назад казалось, что ратификация поправки в Огайо неминуема и решена, но, встретившись с законодателями, еще не определившими своей позиции, и даже с некоторыми сторонниками поправки, Тони Пирс буквально накануне голосования сумел убедить многих из них в том, что ее ратификация нанесет стране непоправимый ущерб. Как помнят телезрители, Тони Пирс, в прошлом сотрудник ФБР, стал впоследствии популярным писателем и борцом за гражданские права. Его репутация…
— Знаем мы его репутацию! — проревел на весь зал Тайнэн, заглушая телевизор. — Всю его подноготную знаем! — Вскочив на ноги, Тайнэн грозил экрану кулаком. — Все мы об этой сволочи знаем, все! — Круто повернувшись, побагровевший Тайнэн обвел взглядом присутствующих, потом вперил глаза в президента. — Знаем, что, еще обучаясь в университете, он сколотил группку студентов-радикалов. Знаем, как он втерся в ФБР, изображая из себя героя, обманывая даже нашего великого директора Гувера. Знаем и то, как он работал: освобождал преступников, которых должен был сажать, подделывал отчеты, пытался пролезть наверх, не подчинялся руководству. За все это я и выставил его из бюро. Нам известны названия четырех радикальных групп, в которых состоит его жена. Нам известно, что у одного из его сыновей есть внебрачные дети. Нам все о нем известно, и мы знали, что он сорная трава еще до того, как все это началось. Нам надо было его уничтожить, как только он возглавил «Союз защитников Билля о правах», но мы не хотели марать репутацию бывшего фэбээровца, репутацию нашего бюро! Да и не думали, что кто-либо примет всерьез такого психа!
— Ничего, Вернон, ничего, — пытался урезонить его президент. — Это все дело прошлое. Разумеется, безответственное поведение Пирса нанесло нам ущерб, но сейчас следует принять меры, чтобы пресечь его.
Коллинз растерялся даже, до того его потрясло поведение Тайнэна, проявившее злобную, инквизиторскую сторону его характера, которую Коллинзу раньше видеть не доводилось.
Он вдруг заметил, что его зовет президент, подле которого уже стоял Тайнэн.
— Что ж, господа, мы выиграли там, где не были уверены в победе, и проиграли там, где не ждали поражения. Все это показывает, сколь неустойчива и непредсказуема обстановка в стране. Но второго поражения допустить нельзя. Остается всего лишь один штат. Все ставки делаются на Калифорнию и разыгрываются через месяц. Вы, Крис, и вы, Вернон, должны бросить туда все свои силы, чтобы обеспечить победу. Мы обязаны победить! У меня
— Не знаю, право, — обеспокоенно ответил Коллинз. — Не знаю, хватит ли у меня влияния. Вообще-то, единственный там по-настоящему популярный выходец из местных — председатель Верховного суда Мейнард. Он там просто кумир.
— Мейнард не годится, — покачал головой президент. — Достоверно известно, что он не на нашей стороне. К тому же он человек непрактичный. Да и не принято, чтобы председатель Верховного суда выступал по политическим вопросам подобного рода.
— И слава богу, что не принято, — перебил президента Тайнэн. — В столь важном вопросе, как тридцать пятая, я бы ему не доверился.
— Нет, Мейнард нам не нужен, — продолжал президент, обращаясь к Коллинзу. — А вот вы, Крис, можете пригодиться. И не надо себя недооценивать. Вы министр юстиции, а это много значит. Нужные люди к вашему голосу прислушиваются. Надо создать вам подходящий предлог для поездки, я над этим подумаю.
Коллинзу идея президента не очень понравилась, но возражать он не смел.
— Я готов выполнить все ваши поручения. Если вы считаете поездку важной…
— Чертовски важной, — снова вмешался в разговор Тайнэн. — Ничего важнее и быть не может. Сто раз я повторял и еще сто раз повторю: важнее тридцать пятой поправки в нашей истории не было ничего. Упустим ее — упустим страну.
В этот момент к ним подошла мисс Леджер.
— Простите, мистер президент… Мистер Коллинз, вас ждет у двери ваш телохранитель. У него что-то срочное.
Поблагодарив президента и распрощавшись с гостями, Коллинз торопливо вел Карен к выходу.
— Что случилось, Майкл? — спросил он Хогана.
— Полковник Бакстер пришел в сознание, — тихо ответил тот. — Он умирает и хочет немедленно видеть вас по чрезвычайно важному делу.
«Кадиллак» затормозил у подъезда белой башни — главного здания комплекса Национального медицинского центра ВМФ. Попросив Карен остаться в машине вместе с Хога-ном и шофером, Крис Коллинз торопливо вбежал в вестибюль. К нему сразу же подошел флотский офицер.
— Министр юстиции Коллинз? Прошу следовать за мной, сэр.
— Надеюсь, я не опоздал. Кто с ним сейчас?
— Жена и внук, Рик Бакстер. Живет у бабушки, пока родители находятся в Кении. Мы пытались связаться с ними, но безуспешно. Еще там два врача и дежурная сестра. И — чуть не забыл — пришел патер Дубинский из церкви святой Троицы в Джорджтауне — той самой, которую посещал Кеннеди… Вот мы и прибыли, сэр. Я только доложу о вашем приходе.
Войдя в палату, офицер притворил за собой дверь.
Коллинз нервно расхаживал из угла в угол. Хотя он был довольно хорошо знаком с Бакстерами и бывал у них дома, особо близкой дружбы между ними не существовало и его отношения с полковником носили в основном чисто деловой характер. Так почему же умирающий Бакстер захотел в свои последние минуты видеть именно его?
Открылась дверь, и из палаты, не глядя на Коллинза, вышел офицер, за ним сестра и маленький Рик. Словно не замечая Коллинза, они миновали его и вышли в коридор. Затем в дверях появилась фигура в черной сутане.
— Мистер Коллинз, если не ошибаюсь? Патер Дубинский.
— Я знаю, — ответил Коллинз. — В Белом доме мне передали, что полковник при смерти и срочно хочет меня видеть. Он в сознании? Могу ли я зайти к нему?
Священник кашлянул.
— Я глубоко сожалею, но уже поздно. Полковник Бакстер скончался десять минут назад. — Он помолчал. — Да пребудет его душа в вечном мире!