Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах
Шрифт:
Проработал у нас Мате Залка года два (1923–1925), а затем целиком перешел на литературную работу. В 1936 году он уехал в охваченную пламенем гражданской войны Испанию, где вскоре стал известен как генерал Лукач — командир 12-й Интернациональной бригады.
Мате Залка героически погиб в боях с испанским фашизмом под Уэской. На его могиле в Валенсии на белокаменной плите были высечены слова Михаила Светлова:
Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде КрестьянамВл. Крымский
Нападение на реке Янцзы
Китайский народ переживал тяжелое время. Вместе с враждовавшими между собой китайскими милитаристскими бандами страну терзали и иностранные империалисты. В портах Китая дымили военные корабли Англии, США, Японии, охранявшие банки, фабрики, заводы — «собственность» захватчиков.
В Китае все шире развертывалась национально-освободительная революционная борьба. На Север с боями продвигались армии рабочих и крестьян.
Встревоженные всем этим, силы внутренней и внешней реакции усиливали репрессии, заливали страну кровью борцов за свободу. В борьбе с национально-освободительным движением особенно зловещую роль играл на севере и северо-востоке Китая ставленник и прямой агент Японии Чжан Цзолин. Его влияние распространилось на многие районы страны.
Под стать Чжан Цзолину был и его подручный — генерал Чжан Цзунчан, военный губернатор провинции Шаньдун. В войсках Чжан Цзунчана было полно всякого сброда, и особенно русских белогвардейцев, среди которых своей жестокостью «прославился» отряд Нечаева.
И вот в этот период пароход «Память Ленина» получил задание идти в Ханькоу за грузом чая. Пароход уже бывал в этих местах. И при довольно своеобразных обстоятельствах. Ранее уже говорилось, что в Китае разгоралась борьба за отмену неравноправных договоров, навязанных стране иностранными капиталистами. Такую борьбу начало и национальное правительство Нанкина, повысив прежде всего ввозные пошлины на горючее, поставлявшееся городу иностранными торговцами, которые наживали на этом огромные прибыли. В ответ на совершенно законную меру властей Нанкина иностранные капиталисты объявили бойкот и перестали снабжать огромный город нефтью и керосином.
Нанкин и его жители оказались под угрозой топливного голода. И тогда на помощь пришла Советская Россия, послав на пароходе «Память Ленина» необходимое горючее. Топливная блокада капиталистов была сорвана, и благодарные жители Нанкина устроили советскому пароходу торжественную встречу.
Сейчас на пароходе жила и работала та же самая дружная семья советских моряков.
На мостике седой капитан парохода Герман Мартынович Гроссберг о чем-то беседовал с вахтенным начальником.
Обстоятельства складывались так, что, погрузив в Ханькоу чай, необходимо было быстрее возвратиться во Владивосток. Пароходов не хватало, и Совторгфлот всячески торопил Гроссберга.
Еще до революции, в 1914 году, Гроссберг был назначен командиром парохода «Кишинев», переименованного в 1924 году в «Память Ленина». И все эти годы пароход и его капитан были неразлучны.
Когда грянула революция, капитан встретил ее с радостью. И служил народу верно. В 1920 году из японского порта Хакодате он без судовых документов увел пароход во Владивосток, спасая судно от захвата его бывшими владельцами.
…На мостик поднялся секретарь партийной ячейки судна, чтобы согласовать с капитаном
Пароход «Память Ленина», как правило, пассажиров на борт не брал. Но в этот рейс шанхайское агентство Совторгфлота просило доставить до Ханькоу четырех советских граждан — трех дипломатических курьеров и жену советника при национальном правительстве Ф. С. Бородину.
Дипкурьеры Крилл и Грейбус недавно прибыли с почтой из Москвы, а третий дипкурьер, комсомолец Карл Сярэ, ехал в Ханькоу на постоянную работу в советское консульство; до этого он был сотрудником консульства в Шанхае.
Крилл и Грейбус были опытными курьерами, не один год путешествовали они с дипломатической почтой по странам Скандинавии, Западной Европы и прибалтийским государствам.
Ивану Яковлевичу Криллу было в ту пору 42 года.
Родился он в Риге. С ранних лет начал принимать участие в революционном движении, а в 1905 году уже вступил в большевистскую партию. А затем эмиграция в США. Долгие годы служил матросом на разных судах.
Был он человек с открытой душой и добрым сердцем. В Москве у него остались жена и маленькая дочка. Мечтал и надеялся вскоре привезти им из Китая какие-нибудь редкостные подарки.
Михаил Алонзович Грейбус был моложе Крилла, ему было немногим более тридцати, но и он уже много повидал на белом свете. В прошлом рабочий, участник гражданской войны, человек огромной выносливости, он не терял самообладания ни при каких обстоятельствах.
Крилл и Грейбус должны были в Ханькоу сдать диппочту и оттуда выехать поездом в Пекин, а затем в Москву.
Сейчас все трое сидели у себя в каюте и рассказывали собравшимся морякам, с которыми уже успели подружиться, московские новости. Ф. С. Бородина, уставшая от Шанхая, дремала в своей каюте.
Впереди уже показались здания и башни Нанкина, одного из больших и древних городов Южного Китая, в прошлом неоднократно бывшего столицей страны.
Неожиданно вахтенный увидел впереди небольшое вытянутое судно серо-стального цвета, которое на полном ходу шло на сближение с пароходом «Память Ленина».
— Видимо, военная канонерка, — сказал Гроссберг и привычно вскинул к глазам бинокль.
— Да, канонерка, — подтвердил вахтенный.
Немного не доходя до парохода, канонерка развернулась и легла на параллельный курс. На ее мачте замелькали сигнальные флажки.
— Предлагает остановиться, — недоуменно промолвил вахтенный, — что будем делать?
— Застопорьте машину, — приказал капитан…
А сам подумал — не к добру это.
Так на территории, где хозяйничали бандиты Чжан Цзунчана, и был остановлен на реке Янцзы, в нескольких километрах от города Нанкина, советский пароход «Память Ленина».
Как только пароход замедлил ход, неизвестная канонерка также встала невдалеке, наведя на него кормовое орудие.
Через минуту с канонерки спустили несколько шлюпок, наполненных вооруженными матросами. Они пристали к советскому пароходу, вскочили на палубу и, щелкая на ходу затворами винтовок, рассыпались по всем помещениям, заняли трапы, машинное отделение, каюты команды.
Старший офицер с несколькими матросами поднялись на мостик.
— В чем дело, господа? — спросил по-английски Гроссберг.