Долг оплачен
Шрифт:
— Не понимаешь от скудоумия. Я не такая, я жду любви, — сказала дрогнувшим голосом и не сдержала слёз. — Купить не в силах, насильно захочешь взять. Только знай, золотая ложка изо рта может вылететь вместе с зубами.
Я со злобой оттолкнула его и нырнула в толпу, проталкиваясь к выходу. Мне стало тошно, мне было больно. Я никогда не выйду замуж. Я стану феминисткой-лесбиянкой и уеду в Ростов-на-Дону к своей страшной женщине.
— Миль! Миля!!! — гнался за мной Кот. — Да погоди ты!
Он выловил меня уже
На его лице отображались болезненные эмоции. Глаза неожиданно стали темнеть. И он уже не казался таким бесчувственным и выжженным. Я знаю, что он повернёт всё в другую сторону. Он постарается обмануть меня. Наврёт, что женится, что мы будем вместе всю жизнь, пока смерть не разлучит нас. Только одно он забыл, что не всем нравятся коты и не все ведутся на деньги. Влад мне был отвратителен. И даже не за то, что он пытался меня взять силой, а за его уродливое мировоззрение.
— Может, и не будем вместе. Давай хотя бы познакомимся. Пошли на свидание, — тихо сказал он, сжимая мою руку в своих ладонях.
Не дождавшись от меня звука, неожиданно в своих брендовых джинсах встал на колени на мокрый асфальт.
— Прекрати, — испугалась я.
— Пошли на свидание!!! — он ухватился за мою ногу.
— Прекрати, говорю! — я стала его дубасить по бестолковой рыжей голове.
— Пошли!
— Псих!
— Что смотрите? Я за девушкой волочусь!
— Влад, встань!!!
Он медленно поднялся на ноги с победоносной улыбкой. Поднял руки вверх:
— Пошли на свидание.
— Номер пробьёшь, звони, — сдалась я и, отвернувшись от него, пошла быстро по проспекту.
История 4. Вначале Котик, потом козёл
Я вошла в широкие деревянные двери и оказалась в светлой парадной. Между мощных белых колонн располагался стол консьержа. Немолодой мужчина уже знал меня в лицо. Заметив меня, улыбнулся, я вежливо с ним поздоровалась.
Это историческое здание. Вся лепнина на четырёхметровом потолке восстановлена, на стенах барельефы. Наверх вела шикарная мраморная лестница с пузатыми балясинами. На ступеньках лежала красная ковровая дорожка, прижатая стальной проволокой. На небольшой площадке арочное окно, по обе стороны от которого висели два старинных канделябра. Две узкие лестницы вели выше к квартирам. Всего было три двери. Моя справа. Я позвонила в золотистый звонок. Шли долго открывать, там солидные апартаменты.
Дверь открыла седая строгая женщина в чёрном платье чуть ниже колен. Лицо светлое, немного подкрашены голубые глаза. Это бабушка моей ученицы. Не запомнила, как её зовут.
— Добрый вечер, я к Николь, — помялась я на пороге.
— Добрый вечер, проходите, — хрипло ответила женщина и впустила меня в длинный коридор.
Женщина со мной не осталась, она ушла вглубь квартиры, где орала мать маленькой Николь.
— Да будь прокляты эти деньги! — надрывно кричала хозяйка квартиры. — Он обдерёт меня как липку!
— Илона, не пугай ребёнка! — строго говорила старуха. — И учительница музыки пришла.
— Пусть проваливает узкозадая! Ещё деньги тратить!!!
— Прекрати! Немедленно выпей таблетку!
На время воцарилась тишина. И в этой тишине мы с Николь крались навстречу друг другу. Девочка была одета в длинное белое платье с рукавом. Светлые волосики заплетены в две жидкие косички. Она хорошенькая, как куколка с большими голубыми глазами и маленьким ротиком. Пальчик приложила к губам и поманила меня за собой.
Мы прошли в огромную детскую комнату. За спиной опять раздались дикие вопли раздражённой Илоны.
Детская была полупустой. Маленькая сказочная кроватка под пологом располагалась в дальнем углу. Там же стол, парта и у круглого молочного ковра стеллаж с игрушками. Остальное пустое пространство было предназначено для танцев и катания на роликах. Пианино стояло рядом со входом.
Я закрыла за нами дверь. У пианино стояли две банкетки. Мы сели на них, но не начали играть. С коридора доносились крики.
— Мама разводится с папой, — по секрету сказала Николь. — Мы больше не будем встречаться, это последний урок.
— Тогда повторим всё, что проходили. Вдруг тебе найдут нового учителя, — сдержанно улыбнулась я.
— Не найдут, — тяжко вздохнула девочка. — Мы теперь нищие. Папа сделал геремический тест, я оказалась дочкой нашего водителя, а не его. Теперь мы с мамой и бабушкой уедем в их родной город.
— Тест генетический, — поправила я и погладила её по спинке. — Ты сильно расстроилась?
— Да, — тяжко вздохнула Николь. — Я папу люблю, а он не мой.
— Может, в том городе будет весело. Ты найдёшь себе новых друзей, — чем я ещё могла утешить ребёнка. — Ты запомнила название города?
— Да, — она светлыми невинными глазами посмотрела на меня.
— И как он называется?
— Мухосранск.
Мы с Николь повторили основы. Девочка вышла меня провожать со своей бабушкой, а мать где-то заглохла и голоса больше не подавала.
— Это было последние занятие, — бабулька держалась молодцом, прижала к себе любимую внучку. Отдала мне деньги. — Всего хорошего, Эмилия.
Она запомнила моё имя, а я нет.
— Николь очень талантлива, — опустив глаза, сказала я и застёгивала пуговицы на пальто. Деньги сунула в сумочку, даже не пересчитав. — Вы знайте об этом. Если будет возможность, не бросайте музыку.