Долг

Бурнашова Виктория

 — Что ты скажешь на то, что я желаю посмотреть на купленное мною девственное тело? — чуть наклонил он голову в бок и поднял одну бровь.

Ощутила во рту какую-то горечь. Мерзкое премерзкое чудище! Несколько дней, как он убил ни в чём неповинного парня, а сегодня уже «посмотреть»! Как его земля носит? Почему он не мучается?! Где его проблемы?! Кто издевается над ним? Я ничего не сделала, а он уже убил одного и сейчас ломает жизнь мне! Этого больше, чем достаточно для наказания, раз я его получила за просто так! Справедливость, гадкая ты соня, подъём —

работа тут для тебя есть!

 — Я ничего не буду тебе показывать, просто посижу здесь, потом остынет вода, я замёрзну, заболею и умру в агонии, — почему-то пробормотала я, продолжая прикрываться.

Даже к бортику ванны пристроилась и облокотилась на него спиной. Ждать придётся долго, наверное, я даже тут усну, но заболеть — заболею. Помучаюсь и всё, к маме под крыло.

 — Почему ты такая неприятная, а?! — он резко упёрся в стену одной рукой и чуть склонился ко мне с явной претензией. — Я же тебя в постель не тащу. Просто покажи и всё.

Наверное, это прокатывает с другими девушками. Сначала покажи, потом дай потрогать. А дальше? Раздвинь, нагнись и наслаждайся? Нет, не сегодня.

 — Лорин, ты меня, конечно, извини, но я почему-то уверена, что у меня точно такое же тело, как и у местных девушек, — тихо выдала я, отворачивая голову. — Там нет ничего интересного.

Я была настолько уверена в том, что он меня не убьёт, что готова была показать когти. Но, видимо, здравый смысл мешал. А может, страх? Мы, как-никак, вместе ликана грохнули, чем не дружба?! Аж самой противно. Но я почему-то именно сейчас была уверена, что Лорин не ударит меня и уж тем более не убьёт. Сам сказал, что я дорогая. Это было неприятно слышать, зато моя трусливая натура поняла, что мы живём и жить будем долго. Поэтому и хотелось что-то сделать плохое. Давно во мне это всё сидит. Свербит и ждёт выхода.

 — Это мне решать, — отрезал ликан. — Давай, вылезай.

Взглянула на него исподлобья. Разбежалась.

 — Я ещё не помылась, — процедила я сквозь зубы.

 — Так мойся, — раздался простой ответ.

 — Я не могу, когда на меня смотрят, — часто задышала от возмущения. — Лорин, прекрати меня донимать, пожалуйста. Я тебе ничего не делаю. Ты издеваешься надо мной просто так, неужели тебе так нравится причинять окружающим дискомфорт?

Почувствовала обиду. Не за что меня так наказывать!

 — Окружающим — нет, тебе — да.

Это было уже слишком. Даже его тон стал насмешливым. Еле удержалась, чтобы не начать брызгать на него водой. А как, руки-то заняты! Вместо чёрной полосы — алая пропасть, в которую я угодила. Жить с тем, кто ждёт не дождётся причинить тебе моральную боль — это «лучшее», о чём я мечтала. Лорды, любимые, поклонники — бред! Верховный озабоченный и жестокий альфа — вот новый эталон девичьих грёз! Завидуйте, дуры, последнего забрала… или лучше сказать «радуйтесь»?

 — За что? — это вырвалось с такой обидой, что показалось, будто у меня затряслась нижняя губа.

Глаза и так уже были на мокром месте, и мне хотелось поплакать в тишине и одиночестве.

Лица Лорина я не видела. На него

вообще редко смотрела. В особых случаях, и то только, когда это требовалось, чтобы правильно расценить слова негодяя. Вода почти остыла. Плечи и спина начали замерзать. Ну, точно, замёрзну и умру.

 — Потому что я могу, — вполне обыденно отозвался сереброволосый мужчина. — Ты принадлежишь мне, и я в праве играть с тобой.

Играть. Дорогие у него игрушки.

 — Чтобы ты знал, — тихо и со слезами на глазах подала я голос, — за такого злого мужчину, как ты, женщины замуж не пойдут. Ты останешься один, если не перестанешь быть таким жестоким и… и плохим…

Я захныкала, ощущая слёзы, стекающие по щекам. Хорошо, что я не сидела к нему лицом. Уголки губ опускались вниз, подбородок дрожал, и я ощущала смертельную обиду. Злость и страх ушли. Я просто не понимала и плакала, шмыгая носом.

— О, — засмеялся он как-то странно, — Котёнок, ты прямо клубок нежностей. Даже мне тебя пожалеть захотелось. В какой-то момент.

Я продолжала лить слёзы. Просто ощущала себя оскорблённой. А какой у него тон был? Где-то умилённый, но всё же в его голосе сквозила издёвка. Ему хорошо, когда другим плохо…

 — И да будет тебе известно, один я не останусь, — заговорил он вполне обычным тоном. — У меня же есть ты.

Пуще прежнего затряслась нижняя губа. Все мои слова обращает против меня. У этого гада талант к унижению.

Но к моему искреннему удивлению раздались шаги и послышался звук закрываемой двери. Я тут же обернулась. Ванна была пуста. Быстро утёрла глаза, чтобы убедиться. Прислушалась. Вроде на кухне. Не теряя ни секунды, быстро встала, переступила через бортик, пара шагов, и я уже закуталась в полотенце. Фух, успела. Постояла чуть-чуть, утирая лицо. Кончики волос по-прежнему были мокрыми, зато у корней были слегка влажными. Быстро спустила воду, схватила свои вещи и вышла.

Лорин пил чай. При моём появлении на его лице появилась кривая улыбка. Я исподлобья покосилась на него и пошла к себе. Посуду завтра помою. Видеть его не хочу.

 — Только не ложись спать, — услышала я и остановилась, поставив ногу на ступеньку.

 — Что-то случилось? — хмуро посмотрела на него.

Я всегда говорила тихо, а сейчас вообще чуть ли не шептала. Мне было как-то опасливо повышать голос. Неведомый страх. Да и темно уже на улице… мрачно и кошмарно.

 — К нам придут гости, — сделал он глоток чая. — По твою душу.

Я тут же испуганно сжала край полотенца. Что опять?!

 — Это родственники того парня? — выдвинула я своё предположение.

Чёрт, я не готова! Что мне им сказать? Как отреагировать? Расплачусь — это точно. Буду молить о прощении… да, это нужно сделать.

— Что? — изогнул Лорин брови. — Нет, конечно. Старейшина придёт и проведает тебя.

Слегка растерялась. Старейшина? Это те, кто тут главный?! И Лорин так просто об этом говорит?! Вот мне влетит…

 — Я же вроде в порядке, — слегка трусливо пробормотала я, прижимая одной рукой к себе вещи посильнее.