Долгая дорога домой
Шрифт:
Просигналив, черный „Блэйзер Голлард“ приподнялся над дорогой явно выше оптимальных десяти сантиметров и распахнул передние двери. За понты приходилось платить повышенным расходом энергии на антиграве, но Пыр мог себе это позволить. Он был не простым „пушером“ [1] , а „сержантом“, то есть занимал более высокое место в иерархии „Святых“, развозил наркотики по уличным точкам, собирал выручку и переправлял старшим. Сергей же был у него „на подхвате“, именно ему доверили носить товар, это и было его основной обязанностью. Пока он оставался несовершеннолетним, к нему нельзя было применить некоторые средства дознания, которые применяют к взрослым подозреваемым и обыск производился только в присутствии
1
«Пушеры» — розничные продавцы наркотиков.
— Пять — ноль, пять — ноль [2] , - мимо пробежали местные ребятишки, предупреждая о приближении копов.
Вдали уже слышалась полицейская сирена, и они не стали мешкать и забрались в машину. Негромко гудя накопителями, „Блэйзер“ тронулся с места в автоматическом режиме. Когда Пыр с Сергеем свернули на соседнюю улицу, мимо них пронесся полицейский аэрокар с включенными сиренами.
— Серж, достань там, в бардачке.
Достав початую бутылку виски „Лон Стар“, Сергей передал ее Пыру, откинулся на сиденье, и тут на него накатило. Его начало потряхивать, все казалось каким-то нереальным и, в то же время, чересчур резким. Он понимал, что это обычный отходняк после случившегося, адреналиновый выброс. Ему еще никого не случалось убивать, драк в „соцприютах“ было много, приходилось „ставить“ себя, и порой весьма жестко или даже жестоко, бывало, и самому доставалось, но в такую переделку он попал впервые. Не сказать, что не готов был, понимал прекрасно, чем занимается и зачем ему ствол, но… неожиданно как-то все произошло, буднично как-то.
2
«Пять — ноль» — сленговое название полицейских, идет еще с Земли.
— Молодец, Серж, как ты тому „фиолетику“ влепил, прямо промеж глаз, мозги так и брызнули!
Сергей вспомнил лежащие тела и „своего“, с дыркой во лбу, и его опять замутило. Взяв у Пыра бутылку, он сделал большой глоток, виски обжигающей волной хлынул в рот, он закашлялся, но все же его проглотил, горечь алкоголя перебила горечь во рту, и это было замечательно.
— А как тот, второй, из-за баков выскочил и в тебя заряд всадил, — тараторил Пыр, отобрав у Сергея бутылку и прихлебывая из нее, — Я думал все, конец тебе, отбегался Серж Мечникофф, помер в самом расцвете сил, немного не дотянул до заветных восемнадцати циклов, не стать ему эээ… Кем ты там хочешь?
— Пилотом, Пыр, пилотом.
— Ну да, думаю, конец парню. Как ты свалился, я в того гада пол обоймы всадил. Прав был Жженый, скорострельность слишком большая для такого маленького магазина, надо будет поменять игольник, возьму такой же Ругер, как у тебя, как ты ему прямо в лоб, с одного выстрела, и готов.
Такая многословность была не характерна для Пыра, по-видимому, так у него проявлялся отходняк, хотя тот уже бывал в переделках. От осознания того, что не его одного „колбасит“, или от выпитого виски, которое теплом разлилось в животе, но Сергею стало лучше, почти ушел тремор, и перестало подташнивать.
— От этих стволов все равно избавляться, — сказал он, — На них теперь по статье висит, а попал я случайно, в грудь целился.
— Ну да, ну да, надо. Вафлю жалко, но сам виноват, как он их вообще прозевал? А мальки сбежали, хрен че они от меня теперь получат, да и вообще, „цвета“ им теперь не видать… А легашей этот шар навел, больше некому, слишком быстро приехали, чуть не повязали, а еще говорят о „неприкосновенности частной жизни“.
От этих слов Сергея заколотил смех, глянув на него, засмеялся и Пыр, и скоро они уже ржали в голос. Отсмеявшись Пыр замолчал, да и его практически „отпустило“, зато стали лезть в голову мысли, которые, до этого, он от
Улицы Припортового района в этот час были довольно пустынны, социальные многоуровневые коробки закончились, и народ здесь жил поприличней, в основном рабочие космопорта, мелкие клерки и различные менеджеры низшего звена. В это время местные по большей части все еще были на работе, а вот ближе к вечеру народ повалит на улицу, кто в бар, кто на дискотеку. А кое-кто и за очередной дозой в соседние трущобы, где, в основном, и проходила уличная торговля наркотиками, так как патрули заезжали туда довольно редко, а полицейских сканеров практически не было. Через какое то время большинство из тех, кто наведывался в район соцжилья за очередной дозой, и сами пополняли его население, переходя на пособие и заселяясь в серые высотки.
„Блэйзер“ тем временем свернул на перекрестке, и их виду открылся выход на скоростную трассу. На высоте между домами проходила линия стационарных антигравов, маяки которых, расположенные через равное расстояние, создавали коридоры, где, под контролем Искина Транспортного Потока, с большой скоростью перемещались ряды аэрокаров. Своеобразные артерии Нью-Далласа, по которым, за небольшую плату, можно было быстро попасть в любой конец города. „Конечно, если у тебя нет флаера или даже глайдера, с возможностью выхода в открытый космос, тогда можно летать где угодно“, — подумал Сергей.
Немного постояв в пробке у выезда на трассу, они миновали перекресток, и он решился спросить:
— Что делать то будем, Пыр?
Тысяча доз „Песочка“ в розницу тянули на 8.500 кредов, две сотни „Экстаза“ это еще 2.400, чипы с виртнаркотиком — тысяча, в итоге получалось 11.900 кредов, именно столько Пыр должен был сдать „лейтенанту“ в конце недели. Отвечать, конечно, в первую очередь ему, как „старшему“, но и с Сергея могли спросить.
— Не маленький, Серж, сам понимаешь, деньги должны быть переведены вовремя, в любом случае. Да и местные все видели, видели как „Девятки“ сделали „Святых“, так что до вечера слухи об этом разойдутся по всему району.
— Ответка?
— Это как Турок решит, может так все порешают, мы же тоже кровь взяли, а войну начинать никто не хочет, — сказал Пыр и как-то странно взглянул на него.
— А ты как думаешь? — спросил Сергей.
— Не знаю. В последний раз, еще до тебя, кучу парней положили… Только деньги по любому отдать надо будет. А я сейчас пустой, только имплант установил. Да и у тебя не думаю, что найдется двенадцать штук, — закончил Пыр.
— Откуда столько? Ты знаешь, что я коплю, но у меня и трети нужной нам суммы не наберется, — немного слукавил он. Накопления Сергея за полгода в „Святых“, да еще за те восемь месяцев, пока пробегал кандидатом, составляли около 6.000 кредов ПАК [3] , но это все, что у него было.
3
ПАК — Панамериканская Конфедерация.
— Ну да, все еще думаешь свалить? — спросил Пыр.
Сергей уже тысячу раз успел пожалеть, что как-то раз проболтался ему об этом.
— Ну, ты же знаешь мой ответ, за прошедшее время он не изменился, — сказал он. — Я хочу убраться с этой планетки.
О его планах знал только двое, одним из которых был Пыр, но он пообещал о них не распространяться, и до сих пор свое слово держал. В банде бы Сергея не поняли, там было не принято уходить, а если о них узнает Турок, все и вовсе может плачевно для него закончиться. Но Пыр молчал, хотя и не оставлял попыток его переубедить. „Мы с тобой такие дела будем ворочать“, — говорил он. „Боссом, „лейтенантом“ станешь, а то и выше!“ Пыр был ему скорее другом, чем „сержантом“, и Сергей надеялся, что ему просто жаль терять надежного товарища, а не его „особые таланты“, благодаря которым они пару раз избегали полицейских облав и ловили не чистых на руку „пушеров“.