Долгая дорога домой

Nezloi

Естественно незамеченными мы не остались. В стойбище мгновенно началась паника, дети и женщины с визгом и криками хаотично метались по посёлку. Но пути для бегства не было, ратники уже окружили деревню и медленно сжимали круг.

— Лучники! Готовсь.

Крикнул десятник Треухов, командующий нашим отрядом, команда так же относилась и ко мне. Сдёрнув со спины арбалет, быстро закрутил ворот, согнув заскрипевшие плечи, буквально одним движением вложил болт в специальный паз и вскинул арбалет к плечу.

— Залп!

Как такого залпа не получилось, всё-таки

семи стрелков для этого слишком мало. Своей целью выбрал старика с копьём, то что это старик было ясно по выцветшей до белизны коже и морщинам. До едва ковыляюшего в нашу сторону старого коина было почти пятьдесят метров, в глубине души я надеялся, что промахнусь и не промахнулся.

Болт мелькнув размазанной в воздухе серой чёрточкой и на вылет прошил череп старика, вырвав ему часть затылочной кости.

— Ого! Отличный выстрел!

Воскликнул шагающий рядом Дима.

Бросив на друга мрачный взгляд, снова закрутил ворот.

Следующей мишенью выбрал кучку подростков посреди селения, вооружённых камнями и палками. Выстрелил навскидку, почти не целясь. Болт вжикнув сердитым шмелём ударил в живот мальчишку с палкой, пробил его на сквозь и вошёл в пах, стоящему за его спиной подростку.

Стараясь не смотреть на кричащего от боли мальчишку, снова перезарядился. Мы уже практически вплотную подошли к хижинам, когда из одной из них выскочили несколько подростков и бросились к озеру. Чувствуя себя детоубийцей вскинул арбалет и выстрелил им в спины. Несмотря на жалость и не желание убивать некомбатантов, я не мог воевать в пол силы, боясь подвести боевых товарищей.

Пока я терзался противоречивыми эмоциями из за хижины выскочил мальчишка с камнем в руке и оглушительно визжа кинулся на меня. Несмотря на удобную позицию для укола копьём, я не смог его заколоть. Подскочив ко мне в упор, пацан, что едва ли доставал мне макушкой для пояса, закрыл глаза и принялся стучать камнем по моему шиту, при этом не прекращая визжать. Из за моей спины выскочил незнакомый ратник и небрежным движением, разрубил топором мальчишку пополам, забрызгав кровью мой щит и сапоги.

— Не спи!

Хохотнул ратник, скрывшись за хижиной

Дальше бойня для меня проходила быстро сменяющимися, словно в калейдоскопе, сценами. Вот по улице ковыляет старуха, её лицо перекошено от ужаса, а беззубый рот раззявлен в крике. Иссохшие груди свисают до пояса, как и все коины, одета она в одну набедренную повязку. В какой-то момент между хижинами мелькнул лучник, небрежно вскинув лук, почти не целясь всадил старухе между лопаток стрелу.

Следующая смена кадров, совсем молоденькая девушка, я вижу её набухшие от молока крошечные груди и испуганное плоское лицо. С младенцем в руках она пытается сбежать, но спотыкается и падает в пыль, стараясь прикрыть ребёнка своим телом. Едва знакомый ратник выскакивает за ней из за хижины и мощным ударом копья, словно бабочку, пригвождает её к земле. Вытянутое гранённое жало наконечника легко прошло сквозь её тело, выйдя между грудей и практически не встретив сопротивления пробивает младенца, уйдя глубоко в землю. Воин на бегу наступает девушке

на спину и рывком выдёргивает копьё.

Последнее что отложилось в моей памяти это верещащий от страха и ярости подросток с обломком кости выпрыгнувший на меня из темноты хижины. Рефлекторно ударил коина щитом, от чего мелкое тельце отлетело обратно в хижину. На этом зачистка практически была закончена. Ратники бродили по стойбищу, перешагивали разбросанные по всюду изрубленые тела коинов и деловито добивали раненых. Некоторые двойками или тройками входили в хижины, но буквально через пару мгновений выходили обратно с окровавленными топорами. Впервые с попадания в Мердион я почувствовал тошноту, развернувшись пошёл к озеру, надеясь, что свежий запах убоины, до туда не достанет.

— Что ратник, жалко баб и детишек стало?

Я вздрогнул, не смотря на габариты Арчадзе умудрился подобраться ко мне не замеченным.

— Я понимаю, зачем это всё нужно.

Махнул я рукой себе за спину.

— Но это как то…

— Мерзко?! Не по человечески?! Может быть не достойно воина?! Ты это хотел сказать?

Я промолчал услышав затаенную боль и ярость в голосе сотника.

Арчадзе тоже замолк тяжело дыша, по не многу успокаиваясь.

— Когда-то давно, я как и ты считал, что убивать стариков, женщин и детей, не достойно настоящего воина. Но мои глупые представления о войне и благородстве кончились во время вот такого же карательного рейда.

Арчадзе замолк, а на его бородатое лицо набежала тень неприятных воспоминаний.

— Мы тогда так же зачистили стойбище, но то было раза в два больше этого. Я как и ты старался не убивать некомбатантов, конечно это не всякий раз получалочь. К концу операции, я был противен сам себе, были моменты когда я даже хотел уйти из ратников в чернорабочие лишь бы не касаться всей этой грязи. Тогдашний мой сотник Богдан Нечеса, заметил моё чистоплюйство и приказал десятнику отвезти меня на край стойбища, где были вырыты две ямы накрытые деревянными решётками.

Как раз в этот момент ратники доставили из них какие-то воющие, кровоточащие обрубки. В первый момент, я даже не понял, что это тела людей лишенные конечностей.

Голос Арчадзе звучал все глуше и глуше, пока не замолк. Несколько мгновений сотник снова переживал кровавые события прошлого, но в какой-то момент тряхнув голой, продолжил.

— У коинов, есть милая традиция, отрезать пленным руки и ноги, после чего скармливать конечности своим детям. Делается, это для того что бы жертва не могла убежать и сопротивляться изнасилованиям.

Это происходит практически непрерывно, в таких стойбищах может быть от полутора, до двух сотен мужчин и разницы между мужчиной и женщиной для них не существует.

А когда несчастные уже ни на что не годны их бросают в яму куда всё племя ходит справлять нужду. Не проходит и суток когда жертва лишённая рук и ног, просто захлёбывается в дерьме.

Сотник на мгновение замолчал, сжав огромные кулаки до «белых костей».

Впечатлённый историей я струдом сглотнул слюну.

— Те люди, кто это были такие?