Долгая дорога к дому
Шрифт:
— И ты решил идти в таком виде?
Сергей недоуменно посмотрел на себя, потом усмехнулся. Голые ноги, пепельно-белая туника айа, ни документов, ни денег. Да…
Все нужные вещи они приготовили ещё на "Тайат". Сергей не мог взять с собой много, так что выбор был невелик. Он натянул поношенные джинсы, туго перетянув их плетеным кожаным ремнем. На босые ноги он надел такие же поношенные, но очень удобные и упругие кроссовки: ступать в них было мягко, как по воздуху. Летняя рубашка с короткими рукавами тоже оказалась удобной.
Когда он оделся, Вайэрси протянул ему золотой медальон на цепочке и кинжал,
— Это прощальные дары Иситталы, — тихо сказал симайа.
Юноше стоило большого труда сдержать слезы. Медальон он повесил на грудь, ножны тоже сунул под рубаху, за пояс и они устроились там на удивление уютно. Ничего больше у него не было… да и что он мог взять? Силовой пояс? Лазерный пистолет? Сергей чувствовал, что эти вещи здесь, дома, были… неуместными.
Гораздо полезнее оружия были бумаги — паспорт на имя Сергея Куницына, девятнадцати лет от роду, и другие документы — без них здесь обойтись было нельзя. Их сделали на "Тайат", пользуясь, в основном, тем, что удалось извлечь из его памяти и Сергей не знал, насколько достоверно они выглядят.
Закончив сборы, он подошел к ставшей зеркальной стене, чуть удивленно глядя на себя. Неужели в свои девятнадцать лет он и в самом деле стал бы таким высоким, стройным, сильным парнем? Он знал, что симайа пришлось воссоздавать его тело с нуля и они воспользовались своими генетическими матрицами. Лицо было его собственным, только уже взрослым, и фигура, наверное, тоже — по крайней мере, он смог бы получить такую, если бы упорно тренировался каждый день. А вот внутри… его биология осталась человеческой, но симайа выжали из неё всё, что могли и Сергей не сомневался, что без труда доживет теперь лет до ста. Он зажмурился, помотал головой и решительно направился к выходу.
Снаружи было неожиданно холодно. Темно-синее небо светилось печальными перьями серебристых облаков, на самом горизонте уходивших в мутную, коричневатую полосу. Деревья на её фоне казались совершенно черными. Вокруг, неожиданно громко, пели сверчки.
— Сейчас одиннадцатое июля, — вдруг сказал Вайэрси. — Два часа двадцать пять минут пополуночи. Что там? — он показал на восток, где свет далеких ртутных ламп делал кроны деревьев мертвенно-зелеными.
— Какой-то санаторий, — тихо ответил Сергей. — "Сибирь", кажется. Оттуда ходит автобус: уже часов в восемь я буду дома. Хотя… насчет автобуса ещё надо подумать. У меня, как назло, совсем нет денег…
— У меня тоже, — в тон ему ответил Вайэрси. — Мы знаем слишком мало, чтобы их сделать. Конечно, на "Тайат" много всякого барахла — золото, бриллианты… но куда бы ты с ними пошел? Я не хочу, чтобы тебе в первый же день перерезали горло. Кстати, такому здоровому парню, как ты, не грех и самому зарабатывать себе на хлеб. Что ты будешь делать?
Сергей пожал плечами.
— Не знаю. Но я не хочу больше жить только для себя. Я хочу сделать свой мир… лучше. Наверное, сначала я найду тех, кто думает так же, как я.
— Это опасное занятие… не только для тебя, — тихо ответил Вайэрси. — Знаешь что… — он подумал. — Я очень хочу остатся здесь, в твоем мире, хотя и знаю, что это невозможно: я не смогу… просто смотреть, а вот изменить я могу слишком много. Сейчас мы расстаемся навечно, мой друг. Бывают пути, которые проходят лишь однажды…
— Это корхх, — пояснил Ваэйрси удивленному юноше. — Он не разумен, но он будет защищать тебя — твое возвращение обошлось нам дорого и я вовсе не хочу, чтобы ты погиб быстро и глупо. Эта штука может принять любой вид или вовсе стать прозрачной, она может переносить тебя, делать различные предметы… Там есть библиотека по социоматике, кое-каким технологиям, медицинские эффекторы… в общем, ты разберешься, как её использовать. И ещё, она будет дублировать всю твою память — так что твоё сознание не погибнет, даже если ты умрешь. Каждый из нас приносит свои дары… Мой корабль доставит на "Тайат" твою память о возвращении домой и ты воссоединишься с тем, кто остался за Зеркалом Сути. Здесь же — прощай!
— Но…
— Мой друг, ты еще не знаешь клятвы нашего народа: однажды кого-нибудь полюбив, мы уже никогда его не теряем!
Вайэрси легко вспрыгнул в люк корабля, обернулся… в последний раз взмахнул рукой… Люк бесшумно закрылся. Столь же бесшумно темная громадина поплыла вверх и Сергей смотрел ей вслед, чувствуя, что тает вместе с ней в предутренней синеве…
Конец
Послесловие будущего
С тех пор прошло двадцать семь тысяч лет. Это большой срок. Само наше мироздание уже изменилось и сейчас начало моей жизни мне самому кажется игрушечным и странным. Но я хочу рассказать не о ней.
Пятьдесят девять лет я жил сразу в двух мирах, в двух мирозданиях. Там у меня остались дети. Их было много и, хотя судьба их потомков интересна мне, Вселенных оказалась больше, чем мы представляли. Несмотря на всю настойчивость и мощь Йэннимура, Золотой Народ так и не нашел той Земли, но мы смогли найти другие, очень похожие на неё — слишком много, чтобы отыскать среди них нужную. Поэтому то, что я пережил, и то, что я совершил на Земле, неведомо никому.
Ленгурья, родной мир Элари, пала в миг величайшей из битв, когда Катастрофа Йалис-Йэ превратила все планеты в единое бесформенное месиво. Одни Врата Мэйат пережили её… изменившись и уйдя за грань нашего понимания. Хотя какое это имеет значение, если всё мироздание было разрушено в Войне Темноты и пересоздано вновь?
Да, я могу рассказать много историй — о том, как файа в Лангпари заключили с сурами союз, и о том, как симайа, восхищенные полукровками, упросили их переселиться в Йэннимур. О том, как скверно обернулась для людей война с сурами и о том, как симайа истребили тех с помощью автоматических боевых механизмов. И история Ленгурьи уже не была её собственной. Я могу вас утешить, сказав, что все её жители перед катастрофой Йалис-Йэ перебрались во Врата Мэйат, но разве это может кого-то утешить?
О нашей жизни с Оханохэйа я рассказать не могу: это слишком далеко от понятного вам. Мы были друзьями, противниками, даже врагами, но пришли к тому, с чего начали — к любви.