Долгая ночь Примы Центавра
Шрифт:
И тут Лондо вдруг вздрогнул от неожиданной догадки.
– Твоей матерью «была» Леди Целес? Это значит она…?
– Умерла, - сказала девочка бесцветным голосом.
– Я… сожалею о твоей потере, - пробормотал Лондо в ответ.
Дурла поспешил добавить:
– Как бы то ни было, императорское сочувствие не извиняет твоего отвратительного покушения на его жизнь.
– Его жизнь? Да я просто бросила в него камень, - встрепенулась девочка.
– А какое еще отношение, скажите на милость, он мог заслужить своими преступлениями?
– Мои преступления, - Лондо подавил горькую усмешку.
– Да что ты знаешь о моих преступлениях,
– Я знаю, что императору полагается защищать свой народ. Ты обвиняешь Регента, будто это он довел нас до такого состояния, но именно ты поставил Регента на его пост. (16) Если бы ты остался на Приме Центавра, если бы не бросил свой народ на произвол судьбы, улетев валять дурака на какой-то далекой космической станции, то, возможно, смог бы все это предотвратить!
– И куда теперь ты нас поведешь?
– добавила девочка, и указала на императора дрожащим пальцем.
– И к чему все эти слова о центаврианах, стоящих в гордом одиночестве? Что это за напыщенная глупость. Ведь мы пострадавшая сторона! И вместо того, чтобы добиваться справедливости, мы соглашаемся выплачивать репарации, которых не выдержит наша искалеченная экономика. А что дальше - залижем наши раны и будем сидеть, надувшись, во тьме? Почему мы не потребовали, чтобы Альянс помог нам всем, чем можно!
– А как же центаврианская гордость?
– тихо спросил Лондо.
– Как с этим быть, а?
– Да гори она ярким пламенем, эта центаврианская гордость!
– запальчиво ответила девочка.
– А как насчет центаврианской крови? А как на счет груд центаврианских тел? Я видела плачущих младенцев, пытавшихся найти молоко в груди своих мертвых матерей. Ты их видел? Я видела людей, потерявших зрение, потерявших руки, потерявших надежду. Ты их видел? Ты заявил, что желаешь пойти в храм в одиночестве, чтобы что-то там символизировать. Какая чушь! Тебе просто не хотелось смотреть в глаза людям в день своей коронации. Ты ведь знал, что ты увидишь в их глазах, и не желал портить свой триумф, глядя на тех, кто пострадал из-за твоей глупости. Ты не желал видеть мертвые тела, по которым вскарабкался к власти!
– Замолкни!
– взорвался Дурла.
– Ваше Величество, ну, в самом деле, это уж слишком. Оскорбления, дерзости…
– Почему ты так бесишься, Дурла?
– спокойно спросил Лондо.
– Она просто швыряется теперь словами, а не камнями. А слова это такая забавная штука. Ведь только от тебя самого зависит, поранят тебя чужие слова или нет… Не то, что камни, которые все равно оставят ссадину, хочешь ты того или нет, - он сделал паузу, а затем продолжил тихо.
– Ты ошибаешься, дитя. Ошибаешься во многом, очень многом… но кое в чем ты права. В чем именно ты права, я, пожалуй, пока оставлю при себе. Считай это одной из привилегий императора.
– Лондо задумчиво поскреб подбородок, а затем обернулся к Дурле: - Проследите, чтобы этих людей - эту семью - накормили и переодели, и подыщите им подходящее жилище. Деньги для этого возьмите из моего резервного фонда. А что касается тебя, - он ткнул пальцем в сторону девочки, - то… как тебя звать? Мне следовало бы помнить по нашим предыдущим встречам, но, увы, я забыл.
– Сенна, - ответила девочка. Она, очевидно, с надеждой и некоторой настороженностью ожидала, что будет дальше. Это понравилось Лондо. Похоже, ему удалось несколько поколебать ее прежнюю убежденность, что император Моллари - бессердечный мерзавец, которому дела нет до его народа.
– Сенна, -
– Так вот, Сенна… ты отправляешься во дворец. Со мной.
– Ваше Величество!
– воскликнул шокированный Дурла.
Сенна была потрясена не меньше.
– С чего бы это? У меня ни малейшего желания нет превращаться в императорскую наложницу.
Ее слова заставили Лондо ехидно усмехнуться.
– Это очень кстати, потому что, уверяю тебя, нет для женщины на Приме Центавра более безнадежного дела, чем пытаться стать моей наложницей.
Сенна потрясла головой в недоумении.
– Тогда зачем?
– Твой дух, Сенна, - заявил Лондо.
– Я вижу, что в тебе живет дух, великой Республики Центавра. Той республики, какой она была когда-то, и что гораздо важнее, какой она снова может стать. Мне… очень недостает этого во дворце.
Ошеломленная Сенна явно не могла найти нужных слов в ответ.
– Ваше Величество… - бормотала она.
– Со всем уважением…
– Дитя, от моей головы только что отскочил брошенный тобой камень. Слишком поздно говорить об уважении.
Но момент уже был упущен, прежний дух противоречия вернулся к девочке.
– Ваше Величество… вы наговорили много очень красивых слов. Но я по прежнему не желаю ничем быть обязанной вам.
– И незачем. Если желаешь, можешь рассматривать это, как дань памяти твоим родителям. Лорд Рефа был… моим союзником, по крайней мере, некоторое время. Я чувствую себя, в некоторой мере, ответственным за его…
«Смерть. За его смерть».
– …семью, - продолжил Лондо.
– За его семью, от которой осталась только ты. Я не ошибаюсь?
– Сенна кивнула, и Лондо завершил, - что ж… значит, так тому и быть.
– «Так» - это как?
– Сенна, - сказал Лондо, терпение которого тоже начало иссякать.
– Я предлагаю тебе жить в доме, что значительно лучше, чем жить на улице. Ты будешь жить в комфорте, ты сможешь завершить свое образование под руководством лучших учителей, и никогда ни в чем больше не будешь нуждаться. А что касается меня…
– Вы купите себе душевный покой?
Лондо еще некоторое время смотрел на нее, а затем повернулся к Дурле.
– Во дворец, капитан. Мы попусту теряем здесь время.
И так они вернулись во дворец, в ту ночь, которую Лондо считал последней ночью своей жизни.
Глава 3
Лондо сидел в тронном зале, во дворце, за стенами которого шел дождь.
Дождь начался буквально через минуту после возвращения во дворец. Грохотали оглушительные раскаты грома, молнии рассекали небо, и Лондо, который в эти мгновения ощущал себя уже по ту сторону жизни, подумал, что это само небо решило оплакать судьбу Примы Центавра.
Перед его глазами все время стояло лицо Сенны, и он ничего не мог с этим поделать. Сколько боли и гнева было на ее лице! И все же, иногда казалось, что она готова поверить в Лондо. В этой девочке, казалось, воплотился для него раскол между ним и его народом.
Конечно, это было неправильно, нелепо и даже абсурдно. И тем не менее…
Лондо вспомнил, как при первой же встрече с Г’Каром сразу узнал его. Ведь еще до встречи с ним Лондо посещали видения, в которых руки нарна сжимались на его горле, лишая его жизни. И когда он наяву встретил Г’Кара, то мгновенно узнал того, кому суждено сыграть роковую роль в его будущем.