Долгая ночь

Эндрюс Вирджиния

– Хорошо, я буду молиться два раза в день. Евгения выглядела счастливее, чем когда-либо за последнее время, несмотря на то, что она проводила в постели больше времени, чем обычно.

– Я вдруг очень проголодалась, – объявила она. – Уже время обедать?

– Я пойду скажу Лоуэле. Ах, Евгения, – сказала я уже в дверях, – хотя Эмили стала добрее к нам, но думаю, что лучше сохранить в тайне разговор о будущей субботе.

– Хорошо, – сказала Евгения. – Пусть я умру, если проболтаюсь.

– Не говори так! – закричала я.

– Как?

– Не говори: «Пусть я

умру».

– Ну это же так просто говорят. Роберта Смит всегда так говорит, когда я встречаю ее на наших пикниках. Каждый раз, когда кто-нибудь просит ее о чем-нибудь, она добавляет: «И пусть…»

– Евгения!

– Хорошо, – сказала она, уютно устраиваясь под одеялом. – Скажи Нильсу, что я с нетерпением жду встречи с ним в субботу!

– Хорошо. А сейчас я пойду узнать насчет обеда, – сказала я, оставив ее наедине с мечтами о той жизни, которая для меня и моих друзей была обычной.

Я знаю, что Евгения ничего не говорила Эмили про субботу. Она очень беспокоилась, что что-то может помешать нашей прогулке. Но, возможно, Эмили подслушала под дверью, когда Евгения молилась, чтобы этот день был удачным, или она шпионила за нами, прячась в укромном уголке и слыша наш с Евгенией разговор. Может быть, она просто предвидела нашу прогулку. Так или иначе я уверена, что она все эти дни вынашивала какой-то план.

Мы с таким нетерпением ожидали нашей прогулки, что казалось, пройдет вечность, прежде наступит суббота. Наконец этот день настал – теплый и солнечный. Я села в кровати, переполненная радостью. Выглянув в окно, я увидела бескрайнее море синевы. Нежный бриз играл в ветвях жимолости. Мир ждал нас.

На кухне Лоуэла сообщила мне, что Евгения проснулась на заре.

– Она никогда не была такой голодной по утрам, – заметила Лоуэла. – Мне нужно поторопиться с ее завтраком, пока она не передумала. В последнее время Евгения так похудела, что просто светится насквозь, – с грустью добавила она.

Я взяла завтрак Евгении и, войдя к ней в комнату, обнаружила, что она уже сидит и ждет.

– Лилиан, нам нужно было бы организовать там пикник, – предложила она. – Мы успеем проголодаться после ланча.

– В следующий раз – обязательно, – сказала я и, поставив поднос на специальный столик на ее кровати, смотрела, как она ест. Несмотря на то, что Евгения проголодалась больше обычного, она, как всегда, едва дотронулась до еды, как пугливая птичка.

Ей необходимо было в два раза больше времени на что-либо, чем здоровой девочке ее возраста.

– Сегодня чудесный день, правда, Лилиан?

– Волшебный!

– Бог услышал все мои молитвы.

– Спорю, Он ничего другого и не мог услышать, – пошутила я, и Евгения рассмеялась. Ее смех был для меня музыкой, несмотря на ее тихий, тонкий голосок.

Я вернулась в столовую позавтракать с Эмили и мамой. Папа рано позавтракал и уехал в Лангсбург на встречу с мелкими табачными фермерами, которые, по словам папы, не на жизнь, а насмерть, вели борьбу с корпорациями. Даже в отсутствие папы мы произнесли молитву перед едой. Эмили проследила за этим. Отрывки, которые она выбирала и то, как она читала их, показались

мне подозрительными, но я была так счастлива от предстоящей авантюры, что едва замечала все это.

Эмили открыла «Исход», девятую главу и прочитала как Бог наказал Египтян, когда фараон не позволил иудеям уйти. Голос Эмили звучал так громко и сурово, что даже мама вздрогнула от испуга.

– «И был град и огонь между градом, град очень сильный, какого не было во всей земле Египетской со времен поселения ее».

Она оторвала взгляд от страницы и свирепо взглянула на меня через стол, показывая, что каждое слово на этой странице она выучила наизусть.

– «И побил град по всей земле Египетской все, что было в поле, от человека до скота».

– Эмили, дорогая, – мягко сказала мама. Она не посмела бы прервать чтение в присутствии папы. – Сейчас утро, поэтому немного рановато для огня и града, дорогая. У меня в животе все и так бурлит.

– Огонь и град никогда не приходят слишком рано, мама, – отрезала Эмили, – только слишком поздно.

Эмили с ненавистью глянула на меня.

– Боже мой, Боже мой, – простонала мама. – Давайте приступим к еде, пожалуйста, – взмолилась она. – Лоуэла, – позвала мама, и Лоуэла внесла яичницу с беконом. С неохотой Эмили закрыла Библию. Как только она это сделала, мама тут же принялась рассказывать какие-то пикантные сплетни, которые она собиралась проверить в эту субботу.

– Марта Атвуд только что вернулась из поездки на Север и говорит, что женщины там курят сигареты у всех на виду. Ну, а у Капитана есть двоюродная сестра, – продолжала она. Я слушала рассказ мамы, а Эмили уже погрузилась в свои собственные мысли, свой мир или еще куда-нибудь. Но когда я напомнила маме, что беру Евгению на прогулку, Эмили загадочно посмотрела на меня.

– Только не перестарайся, – предупредила мама. – И следи, чтобы она не переохладилась.

– Хорошо, мама.

Я поднялась наверх, чтобы подобрать одежду для сегодняшней прогулки. Я заглянула к Евгении, чтобы убедиться, что она приняла все лекарства и легла вздремнуть после завтрака. Я пообещала разбудить ее за час до прогулки, чтобы помочь ей причесаться и выбрать, что одеть. Мама купила ей новые туфли и голубой капор с широкими полями, чтобы защитить лицо от солнца во время прогулок Я прибралась в комнате, немного почитала и затем оделась. Но когда я спустилась в комнату Евгении, чтобы разбудить ее, она уже сидела в постели, и вместо восторга ее лицо выражало беспокойство.

– Что случилось, Евгения? – спросила я ее, как только вошла. Она кивнула в сторону того угла, где все время стояла ее инвалидная коляска.

– Я только что обнаружила, что ее здесь нет и я не могу вспомнить, когда видела ее здесь в последний раз. Я ничего не понимаю. Ты случайно не брала ее отсюда для чего-нибудь?

Сердце мое упало. Конечно, я не брала коляску, и мама ничего не сказала, когда я сообщила ей, что беру Евгению на прогулку.

– Нет, но не волнуйся, – сказала я, выдавливая из себя улыбку. – Она где-нибудь в доме. Может Тотти передвинула ее куда-нибудь, когда убирала у тебя.