Долгая тропа войны [= Долгая дорога войны, Тайник из космоса]
Шрифт:
Час спустя он наткнулся на следы лошади, ведущие от фермы, но вскоре потерял их. Бенони сказал себе, что не должен следовать за военным отрядом, но любопытство пересилило, и он не смог противиться желанию увидеть тех, кто вырезал семью фермера.
Прямо перед сумерками Бенони увидел впереди свет костра. Медленно и осторожно он пробирался через высокую траву и кусты и к наступлению ночи оказался за деревом всего лишь в двенадцати ярдах от отряда. Увиденное потрясло юношу. Никогда раньше он не видел людей с такой черной кожей, такими толстыми губами и курчавыми волосами. Бенони никогда даже не подозревал, что такие люди
Конечно, мама явно преувеличивала, рассказывая о двенадцатифутовых гигантах, хотя люди у костра выглядели довольно высокими. Тела их украшала красная и белая боевая раскраска, а головы — уборы из длинных белых перьев. На черных шеях висели ожерелья из человеческих рук. Один из мужчин держал шест с человеческим черепом на конце, на земле вокруг лежали мешки, по размеру подходящие для переноски голов.
Бенони Долго наблюдал за чернокожими мужчинами, а затем, не в силах сдержать любопытство, подполз поближе, чтобы услышать их речь. Чужой язык звучал почти как язык финикян, хотя и не совсем. Иногда казалось, что слышится знакомое слово, но Бенони так и не понял, о чем говорят чернокожие. Мужчины смеялись и пили из небольших кувшинчиков, которые, наверное, взяли из сожженного дома. По-видимому, они совершенно не беспокоились о преследовании.
В небе поднялась сентябрьская луна, а черные люди все продолжали смеяться и шутить, пока не опустошили кувшинчики.
Побросав пустую посуду в сорняки, они улеглись спать. Одного молодого парня назначили караульным. Вооружившись копьем и коротким мечом, тот устроился в нескольких ярдах от потухшего костра.
Бенони подождал час и стал подбираться к часовому. Он осторожно подполз к клюющему носом парню и вырубил его, ударив ребром ладони по шее. Поймав парня, как только тот начал падать, Бенони осторожно опустил его на землю и заткнул рот чернокожего его же штанами. Ремнем связав руки за спиной неудачливого часового, Бенони тихо оседлал двух лошадей. Перебросив пленника через спину одного коня, он разрезал путы у второго. Конь тихо заржал, метнулся в сторону, и Бенони замер, ожидая, что проснутся спящие. Но те спали крепким пьяным сном.
Вскочив в седло, Бенони закричал и промчался меж остальными лошадьми, чтобы испугать и разогнать их. Затем он погнал своего коня в лес, не выпуская поводья другой лошади, с которой свисал потерявший сознание чернокожий пленник.
Бенони мчался сквозь ночь так быстро, как только мог, а за спиной еще долго раздавались крики. Через час он перешел на легкий галоп, а еще через час — на шаг. К утру юноша уже находился далеко от места похищения.
К этому времени чернокожий пленник очнулся. Бенони снял его с лошади, стреножил ее и вытащил у пленника изо рта кляп. Потребовалось довольно много времени, чтобы убедить похищенного, что Бенони не собирается убивать его. Как только пленник успокоился, Бенони принялся при помощи знаков изучать незнакомый язык. Дважды он прерывал уроки, чтобы покормить чернокожего. После еды парень немного расслабился.
Бенони начал быстрее усваивать язык, когда понял, что речь чернокожего парня кажется странной из-за замены гласных звуков. Также в
Следующим утром Бенони связал Жему руки спереди и позволил вести лошадь за поводья, но предупредил чернокожего, что если тот попытается бежать, то тут же получит стрелу в спину. Они медленно ехали, пока Бенони практиковался в разговоре на языке Жема. А ночью Бенони рассказал пленнику, почему похитил его, вместо того чтобы убить.
— Мне нужен человек, который расскажет мне об этой стране, — сказал он, — и особенно о Великой Реке.
— О Великой Реке? — переспросил Жем. — Ты имеешь в виду Мсиби? Или, как говорят кайво — Сии?
— Я не знаю названия. Но это величайшая река в мире. Некоторые утверждают, что она омывает край земли. И если переплыть на другую сторону, можно свалиться в бездну.
— Э велик рика мирх, — засмеялся Жем. — Это величайшая в мире река, да/ Но на другом берегу тоже земля. Скажи мне, белый человек, если я отвечу на твои вопросы, что ты сделаешь со мной?
— Я отпущу тебя. Без лошади, конечно. Я не хочу, чтобы ты выследил и убил меня.
— И ты не собираешься отрезать мне голову, чтобы взять ее домой и показать своему народу, своей женщине?
— Нет, — улыбнулся Бенони. — Я думал, не снять ли с тебя скальп. Я бы прославился, показав его в Финиксе, мои соотечественники никогда не видели подобных скальпов. Но ты не навахо, и у меня нет причин убивать тебя. Если только ты сам не дашь мне повод.
— Нет, — нахмурился Жем, — даже если я принесу твою голову домой, ничего хорошего из этого не выйдет. Я опозорен, так как ты похитил меня. Ни один мнгумва не может вернуться домой, если оказался таким трусом, что попал в плен. Если мнгумва сражается в битве, он или умирает, или бьется до победы.
— Ты имеешь в виду, что твой народ не примет тебя? Почему? Ведь все произошло не по твоей вине!
— Это не играет никакой роли, — глухо проговорил Жем, покачав головой. — Если я попытаюсь вернуться домой или в отряд, меня забьют камнями до смерти. Никто даже не станет марать моей кровью меч.
— Может, лучше бы тебе умереть, — сказал Бенони. — Человек, не имеющий дома, — не человек. А твой скальп… такой шерстистый.
— Я не хочу умирать! — воскликнул Жем. — По крайней мере не как пленник, со связанными за спиной руками. Другое дело — принять смерть в бою. И мне так грустно, ведь я никогда уже не увижу свою жену. Но я хочу жить.
— Ты можешь пригодиться мне, — сказал Бенони. — Я не знаю эту землю. Но с какой стати я должен доверять тебе?
— А ты и не должен, — ответил Жем. — Да и я не собираюсь тебе доверять. Но если мы станем кровными братьями…
Бенони спросил, что такое — кровные братья, и Жем объяснил. Неотрывно смотря пленнику в глаза, Бенони думал. Чернокожий парень заерзал, нахмурился, затем улыбнулся.
— Хорошо, — в конце концов сказал Бенони. — Мне не нравится, что я должен сражаться за тебя, что бы ты ни делал. Я не знаю тебя. Может, ты предпримешь что-то, за что я не захочу защищать тебя…