Долги кровные
Шрифт:
Мы заняли вместительный дом неподалёку от блокпоста закреплённого за нашим взводом. Хозяева дома сбежали вместе с колорадами при подходе нашего полка.
Пили всю ночь. Жук достал уже! Предлагал мне набить на плече татуху - «Вольфсангель» (волчий крюк). Послал его подальше, пьяному - хер доверюсь!..
3.
Все эти сцены, медленной чередой всплывали в затуманенном пеленой разуме.
Плавное падение, хотя нет, это больше было похоже на погружение в густой кисель, резко прекратилось ударом спиной о землю. Зубы щёлкнули прикусив кончик
То мгновение, пока он падал из окна практически вышвырнутый спасшим его командиром, Ваньке показалось длилось не меньше часа.
Откуда-то из далека, на периферии сознания, Вано услышал словно сквозь вату, безумные людские крики и плачь доносившиеся отовсюду. Утерянная реальность восстанавливалась постепенно.
Ваня машинально пошарил рукой вокруг в поисках автомата, но ничего не нашёл, лишь оцарапался обо что-то острое.
Крепкий пинок по рёбрам и крик:
– А ну, вставай! Дывiться, куды сховался!
«Я что, попал в плен ?- пронеслось в голове.
Зрение восстанавливалось значительно медленнее слуха.
Ваня, пытаясь подняться, опёрся нетвёрдой трясущейся рукой о землю покрытой соломой. Пред глазами мелькнул кирзовый сапог, подсекая его руку. Потеряв опору парень ткнулся лицом в землю, разбив бровь о попавшийся камушек. Не сильно, но по щеке тонкой струйкой стекла тёплая кровь.
Рядом, над лежавшим на земле раздался издевательский хохот, у кого-то перешедший в сухой надрывный кашель законченного курильщика.
– Ну!.. Ставай на коліна!
Вано грубо ухватили за шиворот, как котёнка, дёрнули и рывком поставили на колени. Чья-то рука схватила за волосы, голова запрокинулась, а в висок больно упёрся холодный ствол пистолета. Его сноровисто обыскали, ничего не нашли, дали крепкую затрещину, волосы отпустили.
Зрение уже почти восстановилось полностью, стараясь не спровоцировать дополнительных побоев, он осторожно огляделся.
Ванька стоял на коленях возле низенького сарая покрытого соломой и небольшого штабелька старых почерневших досок, на улице посреди какой-то деревеньки.
Странно, но это было не то место в котором только что был Вано. Широкино, где сейчас базировался «Азов», примерно в сотни две дворов, а здесь - одна улица и дворов три десятка едва наберётся. И куда делись постройки из облицовочного кирпича, где пластиковое окна, крыши крытые оцинкованным железом? Стоят дома из бруса, крыши из соломы или дранки и ни на одной из них телевизионной антенны.
Его обступили солдаты в немецкой форме цвета фельдграу времён Великой Отечественной войны, с рунами SS в чёрных петлицах. Полы шинели почти у всех подняты, засунуты за ремень, из-под шинели видны чёрные галифе. У того, что обыскивал Ваньку, на голове чёрная немецкая пилотка с «адамовой головой» – костями и черепом.
«За такую пилотку, наши хлопцы душу продали бы!»-промелькнула в голове дурацкая мысль.
Покуривают, глядя на него скалятся, говорят меж собой на мове и русском. Хотя, в стороне слышится немецкая речь.
Деревенские собаки хрипят от лая, аж заходятся. Не долго, винтовочные
По всей деревне стоит крик, не прекращающийся человеческий плач и вой. Солдаты выволакивают из хат хозяев, выталкивают из калиток на улицу и гонят женщин с детьми, вперед, в конец деревни. Голосящую толпу удерживают и подгоняют ударами палок и прикладами винтовок, оскалившиеся овчарки с рычанием бросаются, рвут выскочивших из обезумевшей толпы детишек.
Через дорогу от Вано, у соседнего дома в распахнутой калитке, лежит раскинувшись безвольной куклой, мужчина в серой навыпуск рубахе и грязных сапогах, лежит вниз лицом. Из спины торчат вилы. Чуть поодаль, из-за забора выглядывает детская ручка, рядом жёлтенькая глиняная свистулька.
Толпа приближается, громче и резче звучат команды на немецком, окрики и мат полицаев, лай служебных собак и человеческий вой.
Бред какой-то! Это похоже на карательную операцию во время войны сороковых годов!
«Меня каким-то образом забросило в прошлое или я всё-таки, ещё в безсознанке?- Ваня всё пытался лихорадочно понять, что же с ним произошло.
– Эй, комуняка!..- полицай в пилотке, затянувшись в последний раз отбросил в сторону окурок.
– Да вы что, не коммуни…- договорить Дзеба не успел.
Каратель коротко взмахнул Дегярём и не жалея ткнул пламегасителем пулемёта под дых, пленник согнулся пополам и судорожно хватая воздух ртом завалился на землю. Полицай наступил на голову Ваньки корчившегося в ногах, крепко придавил к земле.
– Не коммунист говориш-шь!- прошипел пулемётчик.
– Не-ет!..- просипел боец «Азова». Было страшно и обидно, совсем недавно он сам, вот так же, боролся с «совками» и комуняками.
И незамедлительно получил сокрушительный удар ногой в челюсть, во рту хрустнуло и угасающим сознанием Вано услышал:
– А шо за «Атрад Пагоня»* на рукаве? У нас тут, отряды тiльки - партизанські!
Сознание возвращалось медленно и неохотно, словно сквозь вязкую патоку. Вместе с сознанием возвращалась и боль, Ваня Дзюба помнил уже всё, произошедшее с ним, до самых мельчайших подробностей. И то странное место, в которое попал после взрыва, фашистов, карательную операцию и удар, едва не расколовший надвое его голову. И Ванька туда же возвращаться мучительно не хотел, уж лучше назад - в Широкино, пусть даже в плен к «колорадам», там обменяют, пусть депортируют в Беларусь, в тюрьму, но только не обратно сюда - в этот ад!
Но чудо не случилось. Он открыл глаза и в мутной пелене увидел всю ту же деревню и тех же полицаев стоящих над ним. Только, пока Ванька был без сознания, его перетащили ближе к какому-то дереву и раздели, оставив в одних лишь трусах. Его футболка и «песчанка»* с шевроном «Погони», который эти идиоты приняли за партизанский, лежали аккуратной стопкой в метре от него, здесь же стояли его бундесверовские берцы.
Мучительно ныла голова,. Превозмогая тошноту и головокружение, он с трудом приподнялся на слабых сгибающихся руках.