Долгие сумерки Земли (The Long Afternoon of Earth)
Шрифт:
«Оставайся на месте, – задребезжал морэл. – Мы явно не нужны чудовищу. Поэтому мы должны остаться и посмотреть, что произойдет дальше. И если мы не будем шуметь, то все будет в порядке».
– Но Яттмур…
«Пусть бежит. Ты сможешь найти ее позже».
Сквозь шелест дождя послышались длинные протяжные стоны. Тяжело дыша, существо проползло, оставляя глубокий след на песке, в нескольких ярдах от того места, где лежал Грэн. Глядя на его туловище, размытое пеленой дождя, слыша тяжелое дыхание и видя то, с каким трудом существо передвигается, Грэн подумал, что перед ним – символ боли из детского
Голова таинственного существа уже скрылась в деревьях. И теперь Грэн видел только туловище, рывками двигавшееся вперед на своих плавниках, но вскоре исчезло и оно. И, наконец, джунгли поглотили хвост.
«Иди и посмотри, куда оно уползло», – приказал морэл.
– Нет.
Грэн встал на колени. Бок, на который он упал, был коричневым от налипшего на него песка.
«Делай, что я говорю», – задребезжал морэл.
Он всегда помнил о своей первоочередной задаче: распространяться и размножаться как можно дальше и как можно больше. И хотя вначале этот человек, благодаря его разуму, казался хорошим выбором, сейчас он не оправдывал надежд; существо, лишенное разума, но обладавшее такой огромной силой, вдруг показалось ему более подходящим объектом. Морэл подтолкнул Грэна вперед.
Идя вдоль края леса, они подошли к следам, оставленным морским существом. Скорее, они напоминали траншею глубиною в человеческий рост. Грэн опустился на колени; сердце его забилось чаще. Существо не могло уйти далеко; воздух был наполнен солоноватым запахом гнили. Выглянув из-за дерева, он провел глазами глубокий след.
Полоска джунглей здесь неожиданно обрывалась, а через некоторое расстояние – возобновлялась. Через этот проход след уходил к большой пещере, расположенной у подножия скалы. И хотя размеры пещеры были различимы – она была достаточно большой, чтобы в ней поместилось морское существо, но не больше – пещера была пуста и была похожа на каменный рот, застывший в зевке.
Все еще недоумевая, Грэн вышел из-за деревьев, чтобы рассмотреть все получше, и тут же увидел несколько, но далеко не всех, Рыбаков. Прижавшись друг к дружке, они сидели под скалой, недалеко от входа в пещеру. В типичной для них манере они нашли себе убежище под скальным выступом, с которого на них сейчас стекал поток воды.
Они выглядели донельзя промокшими; жалкими и напуганными. При появлении Грэна они издали панический вопль и в страхе прикрыли руками свои гениталии.
– Идите сюда! – позвал Грэн, по-прежнему оглядываясь в поисках внезапно исчезнувшего морского чудовища.
Несчастные люди-тамми были полностью деморализованы. Грэн узнал этот идиотский крик – так же они кричали, когда увидели чудовище. Теперь они явно хотели убежать от него, двигаясь кругами, как стадо овец, и все время издавая какие-то бессмысленные звуки. Подобная глупость окончательно разозлила Грэна. Он схватил тяжелый камень.
– А ну, выходите ко мне, пузатые нытики! – крикнул он. – Быстро! Пока чудовище не увидело вас!
– О ужас! О, хозяин! Все ненавидят нас, честных тамми, – заплакали они, толкая друг друга и поворачиваясь к Грэну спиной.
– Вернитесь! – закричал он, выбегая на середину прогалины. – Отойдите от пещеры!
Они не обращали на него никакого внимания. Дружно скуля, они бросились в пещеру,
Воздух был насквозь пропитая тяжелым соленым запахом чудовища.
«Уходи отсюда немедленно», – очнулся морэл, подкрепляя свой приказ судорогой, прошедшей по всему телу Грэна.
Все стены и потолок пещеры были усеяны каменными выступами, каждый из которых заканчивался глазницей, похожей на те, которые были снаружи. И эти глазницы тоже смотрели; как только Рыбаки ткнулись в них, веки открылись и они уставились на Рыбаков; сначала их было немного, затем – все больше и больше.
Поняв, что бежать дальше некуда. Рыбаки повалились в песок и громко запричитали.
– О, большой могущественный бог с крепкой кожей! О, Тот, который быстро бегает и всех ловит! Посмотри, как мы бежали к тебе, когда увидели тебя! Какая большая честь для нас видеть тебя. Мы бежали прямо к тебе, но наши ноги сами понесли нас по неправильному пути. Это все из-за дождя!
А глаза все открывались и открывались, устремляя свои каменные взоры на группу людей. Грэн схватил одного из Рыбаков за волосы и сильным рывком поставил на йоги. Остальные быстро замолчали. Наверняка каждый из них радовался, что досталось не ему.
– А сейчас – слушайте меня внимательно, – сказал Грэн сквозь сжатые зубы. Он начинал ненавидеть этих людишек лютой ненавистью. – Я не хочу зла никому из вас. И я уже говорил вам об этом. Вы все должны немедленно убраться отсюда. Здесь опасно. Все – обратно на берег! Быстро!
– Ты забросаешь нас камнями!
– Неважно, что я сделаю! Выполняйте, что приказано. Пошевеливайтесь! – И, сказав это, он швырнул тамми, которого держал, к выходу из пещеры.
И тут началось то, что осталось в памяти Грана, как мираж.
В пещере открылись все глаза. Время остановилось. Все стало зеленым. Рыбак, которого отбросил Грэн, встал на одну ногу, развел руки в стороны и замер в такой нелепой позе, тоже позеленев. Дождь, видимый из пещеры, позеленел. Все стало зеленым и неподвижным.
Все начало уменьшаться, съеживаться, сжиматься. Все превратилось в одну маленькую каплю дождя, падающую бесконечно с небес. Или в песчинку, одну из бесчисленного множества, пересыпающуюся в песочных часах Времени. Или в протон, проносящийся сквозь бесконечный Космос своего бытия. Чтобы, наконец, стать бесконечно необъятным… чтобы достичь бесконечного богатства несуществования… и стать Богом… превратиться в вершину творения… собрав воедино миллиарды миров… пролетая сквозь несотворенные пласты зеленой материи, ожидающей того часа или тысячелетия, когда она будет использована…
Он ведь летел, не так ли? А эти веселые пятнышки рядом (или не рядом?) с ним, которых он, или не он, а кто-то другой, в другой памяти, когда-то называл «люди-тамми». И если это был полет, а не что-то совершенно другое, как, например танец или пение, тогда это действительно происходило в этой зеленой вселенной, наполненной удовольствием, в среде, отличной от воздуха, и в пространстве, не изменяющемся во времени. И они парили в свете, излучая свет.
И они были не одни. Здесь было все. Жизнь сменила Время, которое стало Жизнью; Смерть ушла. И все было похожим друг на друга.