Долгий путь к себе

Бахревский Владислав Анатольевич

— Миром?! — князь Дмитрий не сумел скрыть отчаянья.

— Но мы с тобой не будем терять времени. Мы устроим боевые учения. Завтра же! Порох я держу сухим, ибо в нынешнем воздухе мне чудится запах гари. И все же я должен огорчить тебя, князь Дмитрий. Большой войны не будет, а значит, не будет больших побед. Хмельницкий может собрать многотысячную толпу, но толпа — не армия. Толпа рассеется при первом же столкновении с нашей крылатой конницей. Впрочем, когда-то надо начинать! Вам повезло, князь. Вы смолоду познаете войну.

Князь Иеремия вздохнул: себя он не считал удачником. Королевских войск ему никогда не доверяли. Быть предводителем

личного полка — дело частное.

— У меня есть план, выполнив который я положу конец своеволию украинского казачества, — сказал князь Иеремия. — Король пожаловал меня островом Хортицей. Я построю город-крепость, и дикий край станет обжитым. Подумай, князь Дмитрий! В моем войске ты будешь моей правой рукой.

Князь Дмитрий потупился, ему хотелось быть пусть малым человеком, но в регулярной, в настоящей армии.

2

В тот же день к Вишневецким приехала пани Ирена Деревинская. Она устроила все так, что княгиня Гризельда пригласила ее в гости. Разумеется, у пани Ирены было пустяковое дело к князю, да и впрямь для Вишневецкого пустяковое. Пани решила купить в Немирове землю под большой плодовый сад и винокуренный завод. Ханон Михелев голову давал на отсечение, что этот завод станет первым в округе и все прочие заводики перед ним не устоят. Деньги пани Ирена привезла с собой, наличные деньги всегда производят на людей хорошее впечатление, и все же, прежде чем говорить о деле, подарила князю инкрустированное дорогими эмалями, серебром и перламутром великолепное дальнобойное ружье и второе ружье, маленькое, точную копию большого, — для князя Мишеля.

Князь Иеремия был знаток оружия. Подарок покорил его изяществом и богатством отделки, но более — боевыми качествами, а подарочек — ружье малое — и подавно позолотил сердце.

Не только не торгуясь, но сбавив на пятую часть предложенные деньги, князь Иеремия продал Деревинской столь нужный ей клочок земли, и вечером в гостиной пани Ирена, свободная от деловых дум, покорила всех красотой, умом, непринужденностью.

Гостиная, обитая нежно-розовым атласом, струила теплую грусть, свечи горели ровными длинными языками.

Княгиня Гризельда сидела с рукоделием. Князь Дмитрий вызвал князя Иеремию сыграть в шахматы, но дважды, и очень быстро, получил мат. Пани Ирена разглядывала вышивки княгини, искренне восхищаясь тонким вкусом и мастерством каждой вещицы. Особенно ее поразило большое покрывало, на котором в ярких красках бушевал народный праздник.

— А уж это непременно украинская ведьма! — показала пани Ирена на старуху с клюкой.

Князь Дмитрий, раздосадованный очередной неудачей, сдвинул фигуры на доске и подошел к пани Ирене.

— Неужели вы верите во всю эту нелепицу?

Пани Ирена подняла хорошенькие свои глазки на молодого князя.

— Если вы такой храбрый, почему давеча за столом смяли яичную скорлупу?

— Яичную скорлупу?.. Не помню… Если смял, то совершенно не отдавая себе в том отчета. А что в этом магического?

— Наши крестьяне никогда не оставят скорлупу целой, — улыбнулась пани Ирена. — В яичную скорлупу колдуны собирают росу для своих чар.

Князь Иеремия вдруг тихо засмеялся:

— Когда я был в Нидерландах, то слышал байку: местная колдунья якобы ездила в Англию как раз на яичной скорлупе.

— Князь, вы повидали белый свет, расскажите что-нибудь о чудесном, о невероятном! — подзадорила пани Ирена.

— Князь Дмитрий

видел не меньше моего… А впрочем, я однажды нечто мистическое пережил! Все там же, в Нидерландах. Мы сидели, несколько человек, после тяжелого дня, проведенного на военном плацу, грелись грогом и слушали россказни нашего полковника. А он был великий любитель напустить страха на человека… В тот вечер рассказывал он нам про Дикого Охотника. Охотник этот, между прочим, женского полу. Будто бы в незапамятные времена одна пани, страстно увлеченная охотой, воскликнула перед распятием: «Охота лучше царства небесного!» У пани было двадцать четыре дочери, и все они в тот же миг превратились вместе с матерью в собак. Души самоубийц, по поверию тех мест, тоже превращаются в собак. И вот вся эта свора мчится по воздуху в вечной погоне за дичью. Когда в дом забегает черная собака и, подойдя к очагу, пожирает горящие угли и золу, знайте: это собака Дикой Охотницы. Собака никого не трогает, наевшись золы и углей, она выбегает из дому, чтобы присоединиться к своре… Едва полковник закончил рассказ, как в нашу комнату бесшумно вошла огромная черная собака с рыжими глазами. Она направилась к печи. Один из нас закричал и пустил в нее серебряным кубком. Собака гавкнула во весь рык и умчалась с диким воем.

— Тем человеком был ты! — Лицо у княгини стало белым.

— Конечно, я! — засмеялся князь Иеремия. — А собака была своя, домашняя.

— Ты всегда такой неосторожный, — покачала головой в тяжелой задумчивости княгиня.

— История действительно странная… А я знаю заговор на любовь! — разряжая обстановку, весело воскликнула пани Ирена. — Князь Дмитрий, слушайте! Может быть, вам пригодится.

— Я слушаю, — сказал князь Дмитрий и побледнел.

— Вот слово в слово! — Пани Ирена прикрыла мохнатыми ресницами глаза и прочитала заговор наизусть: — Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Боже наш, помилуй нас. В сыром бору — железная пещера, сидит в пещере старый и млад человек, и топит он железную пещеру дубовыми дровами, и как в той железной пещере дубовые дрова разгораются и жарко и ярко, и тлеют и горят, и так бы разгоралась по мне, рабу Божию Христову, по всяк день, по всяку нощь и по всяк час по мне раба Божия Христова. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».

— Расскажите и вы что-либо, — попросила княгиня Гризельда князя Дмитрия.

— Я ничего не знаю, а впрочем, извольте. Как-то в корчме дорожной слышал я следующее, — князь Дмитрий улыбнулся. — Вы знаете, откуда взялся на белом свете горох?

— Горох?! — удивилась вопросу пани Ирена. — Наверное, оттуда же, откуда рожь, огурцы и всякое растение.

— У народа нашего насчет гороха иное объяснение. Горох — слезы Адама. Когда Бог прогнал Адама из Рая, пришлось нашему прародителю работать на земле, чтобы прокормить себя и Еву… Было ему трудно. Он плакал, а слезы его оборачивались горошинами.

— Народ любит выставлять себя мучеником, — рассердился князь Иеремия.

Дверь отворилась, и в гостиную вбежал Мишель.

— Я пришел пожелать всем покойной ночи! — звонко выкрикнул он, останавливаясь посредине комнаты.

Княгиня поднялась, поцеловала сына в голову.

— Я провожу тебя до спальни.

— Спокойной ночи, Мишель! — сказал князь, тоже поднимаясь.

Откланялся молодым людям.

Пани Ирена взяла с белого в позолоте столика такую же белую, инкрустированную слоновой костью лютню. Посмотрела на князя Дмитрия.