Долгий путь скомороха

Орех Софья

– Помню, помню, – кивнул Теодорка и обреченно наклонился над тазом. – Лей уж, дед Никифор.

Как только все закончили умываться, стоявшие здесь же дворовые мальчишки подскочили к тазу и, кряхтя от натуги, потащили его прямо к тем лужам, где барахтались свиньи. Они отогнали свиней из одной из лужи и аккуратно вылили воду в неё. Подождав немного, они потом позволили хрюшке и её поросятам забраться обратно в эту лужу.

В этот момент около избы скоморохов показались двое поварят, тащившие на деревянных подносах глиняные горшки с остатками вчерашних каш, пирогов. Улыбающаяся Лукерья несла кувшин

с квасом.

– Ура! Еду принесли! – радостно закричал Теодорка и кинулся помогать поварятам затаскивать подносы в избу.

– Айда с нами, Луша, – пригласила молодую женщину карлица Авдотья.

– Ой, нет! Не могу пока. С матушкой сейчас сядем кружева плести для боярыни. Позже подойду, когда Ратмир вернётся, – смущёно улыбнулась девушка и лёгким шагом поспешила в сторону терема тиуна Устина.

– Кто бы сомневался, – пробормотала себе под нос карлица Авдотья.

Через несколько минут скоморохи уже сидели за деревянным столом, заставленным глиняными плошками и деревянными ложками, поочерёдно, доставали из горшка гречневую кашу, запивая её квасом. Теодорка не поленился сбегать в коровник и принёс оттуда кувшин парного молока. Он предложил скоморохам молочка, но согласилась только карлица Авдотья. Остальные допили из второго глиняного кувшина квас. Спустя некоторое время они вышли из избы и направились к воротам, захватив с собой сумки с какими-то вещами.

– Далёко ли путь держите? К реке, небось, опять? – спросил их тиун Устин, о чём-то разговаривавший до этого с охранявшим ворота ратником Дормидонтом.

– Ага, к речке сходим. Гимнастические упражнения надо повторить, – радостно пояснила карлица Авдотья.

– Что-то я промеж вас Ратмира вашего не вижу? Или он спит ещё до сих пор? – подслеповато щуря глаза, спросил тиун Устин.

– А Ратмир наш ни свет, ни заря как умчался в город по делам твоего хозяина, Устин, – пояснил старик Никифор.

– Как это? – удивился тот. – А конюх Леонтий мне ничего не доложил, поганец! Вот я сейчас пойду и всыплю ему за это, – как-то заволновался тиун Устин.

– А что, без твоего ведома, Устин, здесь ничего не может произойти? – усмехнулся силач Василий.

– Так я на то и приставлен к этой должности, – неожиданно раскрасневшись, зло отозвался тиун Устин и заторопился в сторону конюшни.

– Работа у него такая, Василий, – покачал головой старик Никифор. – Обязан он бдеть за всем, да потом боярину докладывать.

– Ишь, как шустро побежал-то Устин на конюшню. Ох, не миновать сейчас тому конюху розг! – вздохнула Елена.

– С таким хозяином не забалуешь. Ни за что, ни про что вон плетей потом от него можешь получить, – в тон ей произнёс старик Никифор и махнул рукой в сторону речки: – Идёмте, ребята. А то уже солнце скоро высоко станет и для упражнений не будет никакой возможности. Итак, вон уж голова начинает побаливать.

Скоморохи дошли до речки и, найдя более ровную полянку, положили котомки на траву. Достали из них разноцветные шары, гладкие палки-палицы, какие-то верёвки. Авдотья с Еленой пошли в кусты переодеваться.

– Жара, видать, сегодня будет сильная, – вздохнула Елена, натягивая на себя разноцветное трико. – Во рту вон уже сушит. Попить-то

мы взяли с собой? Я там приготовила кувшин с квасом.

– Так вроде бы допили его наши мужики-то, – воскликнула Авдотья.

– Не-е, я с самого утра запас в кувшинчик-то отлила. Вот он нам сейчас и пригодится, – Елена глянула на небо. – Скорее бы уже осень. А то лето в этот раз прямо спалит скоро нас всех.

– Ага – осень! Вспомни, Олёна, как в дожди-то повозку толкать приходилось! – звонко возмутилась карлица Авдотья, тоже натягивая на себя трико с разноцветными ромбами. – По мне так пусть такое лето, лишь бы дороги были сухие. Скоро уж тронемся, наверное. Ратмир говорил, что, вроде, дело к концу идёт. Вот уже и у меня теперь интерес большой – кто же боярышню погубил? Кто этот нелюдь?

– А ещё бабы у колодца вчера говорили, что в волостях уже люди начинают от голода пухнуть и человечину поедать. Кто-то ещё сказал, что и в Москве начинают людишки пропадать, – Елена поправила трико на бёдрах и схватилась за голову. – Прямо голова начинает гудеть. Пойдём уже. Отзанимаемся скоренько, да на лавочку – поваляться. Хоть в этом хорошо, что можно полежать от души. А так – сидим словно в темнице какой.

Они вышли к своим на полянку и увидели, что силач Василий, бережно поддерживая под руку, сажает старика Никифора в тенёк. Посадив его, Василий с бледным лицом, держась за живот, молча, ушёл за кустарники.

– Чой это ты, Никифор, от занятий решил отлынуть? Сам нас сюда затащил в такую жару. А сам же и в тенёк, – звонко возмутилась карлица Авдотья. Но увидев бледное лицо старика, тут же кинулась к нему: – Что с тобой, Никифор? Или сердечко прихватило?

– Муторно мне что-то стало враз, Дуняша, – едва слышно проговорил старик Никифор. – Голова закружилась, и дышать тяжеленько…

– На солнце, видать, перегрелся, – покачала головой Авдотья и повернулась к Елене: – Надо тряпочку смочить водой и приложить ему… Ой, а ты-то что, Олёна?! Теодорка, иди быстро к ней! Смотри, еле за дерево держится!

– Мамушка, что с тобой?! – закричал Теодорка, кидаясь к Елене, молча, осевшей около берёзы.

– Господи! Да что же это с ними?! Василий, иди сюда быстро! Что ты там в кустах застрял?! – зазвенел отчаянный голос карлицы, заметавшейся между стариком Никифором и Еленой.

Кусты затрещали, и через них напролом вышел на полянку силач Василий. Он держался за живот, на взмокшем, бледном лице его была страдальческая гримаса.

– Нехорошо мне что-то, Дуняша, – проговорил он. – Живот крутит, аж режет как будто. Тошнило сейчас. И Олёне с Никифором тоже, похоже, похужело, – он посмотрел на своих товарищей, потом на неё: – Ты-то сама как?

– Да я-то ничего, – растерянно глянула на него карлица и перевела взгляд на мальчишку: – Ты как, Теодор? Болит у тебя чего или нет пока?

– Дуняша, миленькая, я-то хорошо, а вот мамушке неможется. Что-то говорит едва-едва, а я и не разберу, – чуть не плача, ответил он. – Иди, послушай сама, что она там говорит.

Карлица быстро подбежала к берёзе, где прислонившись к дереву спиной, сидела Елена с закрытыми глазами. Авдотья приблизила своё ухо к её губам и еле-еле расслышала, как Елена прошептала: « Молока, быстрее молока»