Долгий солнечный день
Шрифт:
— А кого? — удивился в ответ Георгий. — Именно что астронавтов. Вон, Игнат, далеко за примером ходить не надо. Самый что ни на есть настоящий потомок.
— Только он не знает ничего, — зло проговорила Лидия.
— Лида, так никто не знает, ты же сама спрашивала у всех, — заметил Георгий.
— Не у всех. Всех я не нашла, — упрямо ответила Лидия.
— Да не знает никто ни о чем! — теряя терпение, рявкнула председательша. — Лида, блин! Ты достала уже! Не умеют они никого оживлять, сколько можно!
— Умеют! — Лидия вскочила. — Просто они суки, не хотят мне оживить мальчика! Они должны! Обязаны! Твари!!!
— Сядь и заткнись, — приказал Георгий. — В следующий раз такую дурь ляпнешь, врежу.
— Что вы от нас хотите? — безнадежно спросил Эри. — Да, мы нашли бумаги. Они по закону принадлежат нам, потому что были в доме, который мы приобрели. Да, мы их немного почитали. Я не понимаю, что вам от нас нужно?
— Попробую объяснить, — Георгий тяжело вздохнуть. — Только лучше позвать Игната и Соньку, думаю.
— А Мишу? — спросила Лидия вполне мирным голосом.
— Он там уродов этих по кустам гоняет, не до разговоров ему. Значит, случайте, какое дело тут получается. Когда-то мы всей нашей дружной компанией узнали, что…
Глава 25 Экскурс
25
Экскурс
Жили-были в славном городе Москве молодые люди. Учились в институтах, влюблялись, ходили в походы, устраивали вечеринки, в общем, жили полной жизнью, наслаждаясь ею, и строя далеко вперед идущие планы. Молодежи, как известно, свойственно сбиваться в стаи, и не зависит это ни от уровня дохода, ни от социального положения. Не хочется никому быть в одиночестве. Компания! Ах, как много в этом слове заключается, как же много — не передать. Поездки, посиделки, разговоры, скоротечные, либо же постоянные романы, влюбленности; споры до хрипоты и до рассвета, и кухня прокуренная, и глаза, от страстей горящие, и гитара, и звезды рядом совсем; и вот же она, настоящая правда, откровенная и кристально-прозрачная, где-то совсем близко, и возьмешь ты её сейчас в ладонь, и она станет твоей, и будет дальше всё очень хорошо, и даже лучше, чем хорошо, потому что еще немного, и…
В компании, более полувека назад возникшей именно таким вот образом, подобралась молодежь самая разнообразная, но объединенная общей, пока что еще размытой и не оформившейся окончательно, идеей. Идею эту принес как-то раз в компанию Володя Креус, на тот момент — студент четвертого курса МУФиТ, московского университета физики и техники. Володя на тот момент душой компании не был, он попал в это веселое сообщество не так давно, но прочили его если не в душу сообщества, то в мозги-то уж точно. Володя был умён. Более чем умён. И прозорлив без меры, и практичен, и осторожен. Уже через год с ним не просто считались, ему — уступали, причем без звука и без возражений. Именно тогда Володя и отбил, если можно так выразиться, у своего товарища по компании молодую светловолосую «химичку» Клавочку, и Клавочку тот товарищ отдал без возражений, да и сама Клавочка, как позже выяснилось, тоже без возражений и без боя — отдалась. В Володю влюблены были многие, Клава исключением не являлась, и стоило ему даже не предложить, приказать «сегодня ты пойдешь со мной» — пошла. Сперва гулять, затем в поход, потом в поездку по Прибалтике, а после — и в ЗАГС. Володе льстило беспрекословное подчинение и молчаливое обожание новоиспеченной жены, да и Клаву он, по всей видимости, действительно полюбил, потому что прожили Креусы всю жизнь, что называется, душа в душу…
— Хорошо, — кивнул Саб. — Это очень интересно. Но что за идея такая?
Георгий поморщился — видимо, ему не нравилось, когда его перебивают. Появление посреди первой части рассказа Лина и Саба его тоже не порадовало, но пока те молчали и слушали — всё было ничего. А теперь Георгия реплика Саба рассердила.
— Сейчас,
…Компания получилась большая, двадцать человек. И в какой-то момент Креус, уже женатый на Клаве, постановил: больше мы людей к себе не берем. Два десятка, куда нам еще. Заявлением этим все были заинтригованы в немалой степени — потому что такое заявление не могло быть пустым звуком, оно явно означало что-то серьезное. Что же? О чем ты, Володь? Куда не берем? Почему? Что ты задумал такое?
И тут Володя, что называется, выдал. Для тех лет такое заявление оказалось подобно шоку, сперва многие решили, что Креус повредился умом, но позже… позже они поняли, что он не просто в своем уме, нет, он…
— Он сказал, что нас посетили. Оттуда, — Георгий поднял узловатый палец, и показал куда-то в потолок. — Они были оттуда, сказал он, и мы сперва не поняли, что он имеет в виду.
— А потом поняли, — подсказал Лин.
— Да, потом мы поняли.
…Во время первой большой беседы, которую Георгий (тогда — просто Гришка, студент-третьекурсник института биохимии) запомнил более чем хорошо, Володя впервые рассказал о фактах того, что позже было названо им Посещением. Он приводил какие-то примеры, рассказывал какие-то предания, сказки, легенды, суть которых сводилась к тому, что тут, на Земле, побывали когда-то инопланетяне, и что…
— И что они могут вернуться, так? — подсказала Эри.
— Точнее, что их можно вернуть, — Георгий вздохнул. — Именно это и было целью. Вернуть. Потребовать вернуться.
— Даже так? — удивленно поднял брови Саб. — А зачем?
— Великая цель, как сказал Володя изначально. Доказать миру и человечеству, то мы не одни во вселенной. Что на других планетах есть жизнь. Что мы достойны… входить в галактическое сообщество, — Георгий усмехнулся, но как-то невесело, совсем невесело. — Доказать всем, что существуют — они, и доказать им, что существуем — мы.
— Да уж, странная цель, — покачала головой Эри. — Ну, допустим, доказали бы, и что?
— Арина, ты не понимаешь, кажется, — Георгий строго посмотрел на неё. — Это совсем иной уровень мышления. Не повседневный, скажем так. Не бытовой. Это… несколько выше.
— А, ну-ну, ясно, — покивала Эри. — Куда уж нам.
Пятый незаметно пихнул ее в бок кулаком, она в ответ так на него посмотрела, что он тут же убрал руку.
— И вы стали добиваться этой цели? — спросил Саб. Георгий кивнул.
— Да, стали. Но это оказалось не столь просто.
…Шли годы. Проект, как стал называть это странное мероприятие Владимир, обрастал все новыми и новыми деталями и подробностями, студенты, давно уже переставшие быть студентами, работали, кто где, но всё равно, с упорством, достойным лучшего применения, исправно собирали и отдавали Креусам всё новые и новые материалы и исследования. Дело двигалось, пусть и не быстро; мало того, Володя, на тот момент уже заполучивший сладкую ректорскую должность, задумал эти самые дачи, и все двадцать участников его команды обзавелись здесь, в этом поселке, участками — чтобы быть ближе, чтобы чаще беседовать, делиться, обсуждать, думать.
— Но все материалы он забирал себе. Все, понимаете? Если ты не успел сделать копию, то пиши — пропало.
— Подождите, — остановил Георгия Саб. — То есть он что, присваивал ваши исследования, и…
— Да нет, он не присваивал, он… архивировал, если можно так сказать. Занимался, как я понимаю, систематикой. Но почему-то перестал отдавать нам то, что мы приносили, обратно.
Зачем Креусы это делали? Долгое время никто не мог понять, но потом, в какой-то вечерней дачной беседе, Клава случайно проговорилась, что Володя потерял доверие к своей команде. Да, да, причина оказалась в том, что он не верил всем им больше, потому что…