Долгий сон
Шрифт:
Рыбий Пуп подался вперед, разглядывая без ужаса, без сострадания сердце, легкие, желудок, печень и изжелта-белые, точно слоновая кость, извилистые кишки. Переложив скальпель в левую руку, он запустил правую в окровавленную полость, бережно отделил органы друг от друга, вынул их по одному и аккуратно разложил на траве. Выпотрошив собачьи останки, он выпрямился, равнодушно огляделся вокруг, небрежным движением зашвырнул мокрый скальпель в густой бурьян и, наклонясь, принялся тщательно вытирать липкие руки пучками травы, с усердием отскребая от следов крови ладони и пальцы, пока не отчистил
— Вот что они сделали с Крисом, — сказал он вслух, возвещая о свершившемся откровении.
Он осуществил свое открытие сам, вобрал в себя, как проглоченную фотографию белой женщины, утвердил его в себе. Если теперь на него насядут белые, он будет знать, что такое смерть, и он недаром предвосхитил ее, лишаясь чувств, когда они угрожали его кастрировать. В нем жила определенная потребность — теперь она удовлетворена; он был исполнен немого и трепетного смирения. Отныне он хоть сможет жить в ладу с самим собой, мир белых лиц не властен больше застигнуть его врасплох.
Он повернулся и, не оглядываясь на разнятые, разбросанные под нещадным солнцем собачьи останки, зашагал через лес. В нем не было гордости или высокомерия — он видел худшее и знал, что способен выдержать его, если придется, способен идти вперед, добровольно подчинив себя необходимости встретить и вынести то, что ему предназначено.
Он шел к горбатому мостику, перекинутому через кювет, и, петляя по крутой тропинке, ведущей к нему, видел, как чиркают мимо, блестя на солнце, крыши машин. Вдруг он приостановился, недоуменно озираясь по сторонам.
Почудилось или нет? Второй раз какие-то непонятные звуки слышались в лесу, только теперь сразу стало ясно, что это человек. Мужской голос звал отчаянно:
— Э-эй, парень… Па-арень!
Рыбий Пуп пригнулся, вглядываясь, но за путаницей древесных стволов и листвы ничего не было видно.
— Сюда! С-сюда, парень! Иди сюда-а! — Голос захлебывался, задыхался.
Рыбий Пуп нерешительно спустился на несколько шагов в том направлении, откуда неслись призывы. Так и есть… Господи, это еще что? Он опасливо продвинулся чуть дальше и увидел, что впереди лежит на боку разбитый «олдсмобил»: капот искорежен, от переднего стекла почти ничего не осталось. Он сбежал по тропинке и, разинув рот, уставился на опрокинутую машину. Из-под помятой дверцы высовывалось белое лицо, покрытое кровью.
— П-помоги… — выговорил перекошенный рот.
Дрожа от волнения, Рыбий Пуп подбежал и остановился футах в десяти.
— Д-давит на плечи, ты н-не п-приподнимешь эту штуку? — попросил мужчина. — Подойди б-ближе.
Нельзя было без содрогания видеть это перекошенное от боли лицо. Рыбий Пуп подбежал к разбитой машине и осмотрел ее. Да, скверно. Из правой руки пострадавшего ручьем струилась кровь, наверное, разорвана артерия.
— Б-быстрее… Слабость… Много к-крови потерял, черт… Дверцу п-приподними… — Было заметно, что мужчину покидают силы.
— Счас, сэр, — машинально ответил Рыбий Пуп.
У мужчины между лопатками прочно засела ручка автомобильной дверцы, а на дверцу всей тяжестью давил сверху корпус машины. Надо первым делом попробовать приподнять эту дверцу, ему будет не так больно, потом выбежать на шоссе, остановить машину, попросить,
— Скорей, н-ниггер, т-так твою…
Рыбий Пуп поперхнулся и застыл; глаза у него сузились.
— Ну, нет, сэр, — выдохнул он и отступил на шаг.
— Д-давай, ну! — приказал мужчина. — М-можешь ведь… Спина раскалывается…
Теперь Рыбий Пуп был собран и холоден. Этот страдалец — белый,он сказал ему — ниггер!Он чуть было не кинулся тут же бежать, только жалость да совесть удержали его на месте.
— Очень больно, да? — тихо спросил он.
— П-проклятье! Помоги, н-ниггер, хватит болт-тать… — Голос замолк; голова мужчины бессильно поникла.
Рыбий Пуп стоял, не зная, на что решиться. Подавив смятение, он опять шагнул к пострадавшему, медленно поднял руку. Голова у мужчины вяло свесилась набок, глаза были закрыты. Прошла долгая минута. Рыбий Пуп увидел, как серые глаза открылись, посмотрели на него, и мужчина неуловимым движением выбросил вперед правую руку, пытаясь ухватить его за лодыжку белыми пальцами.
— Нет! — Рыбий Пуп, дрожа, отскочил.
Белые пальцы яростно зарылись в обагренную кровью траву, вырвали ком земли, слабо бросили туда, где стоял Рыбий Пуп. Не долетев до его ноги, ком упал.
— Нет-нет! — покачал головой Рыбий Пуп.
Мужчина сокрушенно впился в него глазами.
— Извини… Я н-не обижу… Это от боли помутилось в голове… — Захлебывающийся голос прервался глубоким вздохом. — Сходи позови на п-помощь… — Мужчина тяжело задышал, его голос неожиданно окреп. — Побоялся наехать на собаку… Н-не знаю, возможно, сшиб… Потерял управление… Врезался в мостик, п-перевернуло, занесло сюда… Все из-за паршивой с-собаки… — Слова замерли у него в горле.
Не сводя с белого глаз, Рыбий Пуп попятился к тропинке и, поднявшись на несколько ярдов, остановился.
— Н-не уходи, п-парень… Не б-бойся, я н-не хотел…
Рыбий Пуп взбирался по тропинке, пока голос белого не затих в отдалении. Он уже понимал, почему этот человек никого не дозвался — его не было слышно с шоссе. Теперь ему стала ясна вся картина: пса, которого он только что прикончил из сострадания, сшиб этот белый. Сбив собаку, машина вильнула к обочине и сорвалась с крутой насыпи, пригвоздив водителя к земле. С того места, где он стоит, видны крыши проезжающих мимо автомобилей, а если перевести взгляд на полдюйма в сторону, будет виден и незадачливый водитель. Так, сейчас он остановит машину, на которой будут ехать белые, и скажет, что здесь потерпел аварию другой белый и лежит вон там, истекает кровью… Исполнит, что от него требуется, и пойдет домой. Он вышел на шоссе и остановился. По другой стороне потоком шли машины, но он со страху не мог заставить себя ни крикнуть, ни помахать рукой. Ага, вот одна несется прямо на него. Машина сама сбавила ход, и вдруг Рыбий Пуп перестал соображать, что происходит и куда ему податься. Это была полицейская машина!Скрипнув покрышками, машина остановилась радом, и на него в упор взглянул человек, который совсем недавно целился ему ножом в пах.