Долго и счастливо
Шрифт:
1
Когда Василиса долетела до Москвы, глаза у нее опухли от слез. Она никогда и не думала, что в ее организме столько жидкости, способной вылиться через слезные каналы. Пограничник долго сверял ее зареванное лицо с фотографией в паспорте, прежде чем шлепнуть штамп посреди единственной оставшейся чистой страницы. В другое время бы Вася возмутилась, но сейчас ей было решительно все равно. Куда ей теперь летать?
Больше всего ее злило и ужасало то, что она так плачет по Сандеру - бессердечному убийце и палачу невинных жертв. Как он мог вести себя с ней как ни в чем ни бывало после того, что натворил? Как мог обниматься
– Василиса!
– знакомый голос заставил ее вздрогнуть.
– Борис Матвеевич!
– просияв сквозь слезы, она бросилась к начальнику отцовской охраны.
– Здравствуйте! Вас папа послал?
Тот ответил искренней улыбкой.
– Здравствуйте, барышня!
– сказал он, забирая из рук Васи небольшую сумку с вещами - даже в багаж не пришлось сдавать!
– Нет, меня мама ваша попросила встретить. И специально наказала папе пока что ничего не говорить.
– И вы не сказали?
– Вася пошла с ним рядом, стараясь попасть в его широкий шаг.
Борис покачал головой.
– Степан Фомич будет злиться, конечно, но я Алене Михайловне слово дал, - он бросил взгляд на ее опухшее от слез лицо и осторожно добавил: - Что-то вы грустная, барышня. Случилось что?
Слезы тут же подступили к васиным глазам, и она быстро замотала головой:
– Ничего страшного, Борис Матвеевич. Просто фильм в дороге смотрела грустный. Мелодраму.
– Фильм грустный, значит, - повторил вампир со значением.
– Ага, понятно. Наснимают, понимаешь, в этой Америке всякого - только молодых девушек смущают... Я вот вас, барышня, попрошу, можно? Вы со мной лучше без отчеств, по-простому.
Вася, у которой язык не поворачивался называть его просто по имени, с сомнением кивнула. Возможно, дело было в почтенном возрасте Бориса, а может, в старомодной гладкости речи, которую она и сама, стоило им начать общаться, тут же подцепляла, точно мартышка-повторюшка. Да и на вид Борису было лет сорок пять - вполне достойный возраст, чтобы начать откликаться на имя-отчество.
Вот с Сандером у нее никогда не было таких проблем. Большую часть времени она даже не ощущала разницы в возрасте... Так, стоп. Хватит. Василиса тряхнула головой, отгоняя ненужные воспоминания. Что было - то прошло. У нее теперь новая жизнь.
Всю дорогу Вася трещала, рассказывая о местах, которые посмотрела за последнюю пару месяцев, при этом старательно избегая любых упоминаний о Сандере. Это было непросто - казалось, он был частью каждого счастливого васиного воспоминания.
Дома у мамы, оказавшись за накрытым кухонным столом среди уютных домашних вещей и запахов, она снова расплакалась и плакала еще почти два дня. И только потом начала рассказывать Алене, что с ней произошло.
Как она в глубине души и ожидала, жуткая и душераздирающая история о терроре в бельгийском аэропорту произвела на ее приемную мать куда меньшее впечатление, чем на саму Василису. А вот упоминание об Эстри заинтересовало.
– Значит, Эстри вернулась, - сказала она, неодобрительно покачав головой.
– Я-то думала, она давно сдохла, эта сумасшедшая паршивка. Надеюсь все же, что это какая-то другая Эстри. Может, у Сандера просто приступ ностальгии по старым временам...
Сердце у Васи тревожно забилось.
– Кто она такая, эта Эстри?
– подозрительно спросила она. Что-то подсказывало ей, что ответ ей совершенно не понравится.
Алена перелила кровь в стакан и сунула туда соломинку.
– А Сандер что же, не рассказывал тебе?
– она помедлила, отпивая.
– И ты не спрашивала? Ох уж эти мне влюбленные. И почему вы считаете слепое доверие таким романтичным?
– Мам, - прервала Василиса ее философствования.
– Кто такая Эстри? Говори уже!
Алена посмотрела на нее с сочувствием.
– Если эта та самая Эстри - а судя по описанию и поведению, это именно она, - к Сандеру явилась его создательница собственной персоной.
2
– И где ты была все это время?
– Сандер тяжело опустился в кресло, безо всякого интереса наблюдая за Эстри, развалившейся на широкой кровати, которую он всего несколько часов назад делил с Василисой.
– А ты соскучился?
– соблазнительно улыбнувшись, она похлопала по кровати рядом.
– Иди же ко мне!
Он покачал головой.
– Знаешь, когда я тебя вижу, то сомневаюсь в своей гетеросексуальности.
Ее глаза расширились:
– Что, правда? Может, позовем портье третьим?
Сандер недовольно сморщился.
– Ты намеренно игнорируешь мои вопросы?
– А ты мои?
– Эстри невинно захлопала ресницами, наслаждаясь его злостью.
– Ты же умерла, - выдавил он наконец.
– Почему ты не могла остаться мертвой подольше?
Эстри подняла брови.
– Милый, ты такой нелюбезный! Как женщины тебя терпят? И потом, с чего ты взял, что я умерла?
– Потому, что все это время я тебя не чувствовал, - Сандер пронзил ее внимательным взглядом.
– Тебе вообще о чем-нибудь говорит выражение "проклятие обращения"?
– Кстати, об этом, - Эстри перекатилась на бок и спустила лямку черной маечки с одного плеча.
– Ты мне должен еще сто девяносто девять лет сексуального рабства. Когда собираешься отдавать должок?
– Не в этой жизни.
Надув губы, Эстри вернула бретельку на место.
– Это из-за девчонки, да? Ох, Сандер, ты всегда был омерзительно-преданным, словно пес. Девушки это не ценят, глупенький, ну когда же ты это поймешь?
– она сокрушенно покачала головой.
– Кстати, почему ты мне сопротивляешься? Почему проклятие на тебя не действует?
– Может, потому, что мне уже не двадцать пять?
– Ага, может быть, - Эстри ухмыльнулась и снова начала наступление: подползла к краю кровати и протянула руку к его бедру.
– Ты ведь у нас теперь совсем большой мальчик!
– Хватит, - поймав ее за запястье, Сандер отшвырнул руку Эстри, словно ядовитую змею, и поднялся.
– У тебя больше нет надо мной власти. Так что говори, что тебе нужно, и давай уматывай отсюда на хрен! Мне еще разгребать дерьмо, которое ты вчера очень обильно навалила.