Долгое падение
Шрифт:
Им не рассказали, что Мануэля судили за другое изнасилование на той же самой насыпи семь лет тому назад – вопящего трехлетнего мальчика оставили стоять на дороге и смотреть, как его мать утаскивают по тому же самому склону в темные поля. За то преступление Мануэль получил шесть лет в Питерхеде [19] .
Даудолл думает о тех женщинах, когда Мануэль продолжает рассказывать о человеке, который не он.
– Он не хотел ранить юную девушку, поэтому нокаутировал ее ударом в челюсть. Она упала на пол. Нокаут. После этого он не знал, что делать, но был голоден, потому отправился на кухню, крошечную кухню-камбуз – желтые
19
Питерхед – тюрьма в одноименном городе в Шотландии.
20
Формайка – жаропрочный пластик (фирменное название пластика для отделки в основном кухонной мебели).
История Мануэля ускоряется, переходя с рыси в галоп. Он говорит все быстрей и быстрей.
Женщина в первой кровати не была мертва. Она вроде как булькала, эдакий влажный кашель, поэтому он выстрелил в нее снова. Едва он это сделал, едва вернулся и почти доел свой сэндвич, как снова услышал девушку. Она очнулась. Она закричала. Он вернулся туда и выстрелил в нее тоже, и она упала в углу. Потом постоял там и выкурил пару сигарет. Пошел в гостиную и сделал глоток джина из бутылки, стоявшей на туалетном столике. Сухого джина «Маскаро».
Даудолл покрывается потом, и его щека изнутри распухает.
– Однако кое-кто может задаться вопросом, – тихо говорит он, – если это был другой человек, а не вы, откуда вам известно столько деталей?
Мануэль тянется к нему, и у Даудолла уходят все силы, чтобы не ударить его по руке, отбрасывая ее прочь.
– О, понимаете ли, тот человек, – выдыхает Мануэль, – пришел ко мне сразу после случившегося, наутро, и…
Мануэль замолкает. Он молчит слишком долго, таращаясь на столешницу. Ни веселый, ни печальный. Он просто таращится на столешницу. А потом возвращается.
– Он просто уничтожен тем, что сделал. Он вот такой…
Мануэль трясет руками перед Даудоллом.
– В ужасе. «Спрячь для меня этот револьвер», – говорит он. Поэтому я взял револьвер. И спрятал его. И я могу его достать.
Револьвер так и не нашли. Мануэль предлагает нечто конкретное, физическое доказательство, которое может оправдать мистера Уотта.
Даудолл стоит в шаге от капкана. Мануэль это видит. Он откидывается на стуле и медленно водит руками по столешнице; влажные ладони заставляют краску скрипеть, и скрип наполняет комнату.
– Вы можете описать револьвер?
Мануэль ухмыляется:
– Я сделаю еще лучше: я его нарисую.
Даудолл дает ему бумагу и карандаш, и Мануэль действительно рисует револьвер.
Капкан смыкается на ноге Даудолла. Зубья его настолько остры, что он даже не чувствует, как они в него вонзаются.
Это весьма неплохой рисунок револьвера «Уэбли». Мануэль гордится своим рисунком, Даудолл ощущает это и делает ему комплимент:
– Вы очень искусный художник.
Мануэль пожимает плечами. Он уже это знает.
– Могу я взять рисунок?
Мануэль, похоже, польщен.
– Конечно, почему бы и нет.
Даудолл вкладывает рисунок в свои бумаги. По закону он не может забрать с собой любое сообщение заключенного, если только он не его юрист.
– Благодарю вас, мистер Мануэль. – Даудолл встает, чтобы уйти.
– Значит, вы подадите прошение, чтобы меня выпустили
Глаза Мануэля скользят от бумаг к лицу Даудолла, и по его лицу расползается хитрая улыбка.
Даудолл застывает. Он здесь не ради безнадежного прошения об освобождении под залог, о котором Мануэль говорил на их предыдущей встрече. Они оба знают, что Мануэль не добьется такого освобождения. Кражи со взломом, за которые он сидит, оставили множество свидетельств его пребывания в чужих домах: наполовину съеденная и брошенная еда, земля на ковриках, оставленная его каблуками, спиртное, выпитое из бутылок. Безнадежно подавать прошение о залоге, и Мануэль достаточно хорошо знаком с законом, чтобы понимать это. Но если Даудолл ответит на вопрос Мануэля, их разговор превратится в разговор клиента с юристом. По закону Даудолл никому не сможет передать то, что Мануэль ему только что рассказал. Однако тогда он сможет забрать из тюрьмы рисунок револьвера на совершенно законных основаниях.
Даудолл чувствует: Мануэль полностью понимает, в какое положение поставил его. Вопрос о выходе под залог никогда не был его самоцелью; он стремился поставить Даудолла именно в такое затруднительное положение. Мануэль проделал все намеренно.
Вероятно, впервые в жизни уложенный на обе лопатки юрист собирает свои бумаги. Он собирается сказать: «Я здесь не для этого…» Он собирается сказать: «Мы обсудим ваш вопрос в другое время».
Но язык не слушается его.
– Да.
Поражаясь самому себе, он поворачивается и выходит.
Об этой части их встречи Даудолл в суде не рассказывает. Она делает все его показания не имеющими законной силы. Она делает его плохим юристом, который предает своих клиентов и которому нельзя разрешать практиковать.
Вместо этого он рассказывает суду, что, покинув тюрьму, тут же попытался убедиться в достоверности информации, которую передал ему на той второй встрече мистер Мануэль.
– И это рисунок пистолета, который дал вам мистер Мануэль во время того разговора?
М. Дж. Гиллис протягивает листок бумаги с ярлычком «Улика Короны, 41» в сторону свидетельской трибуны.
– Этот рисунок револьвера мистер Мануэль дал вам во время той беседы?
Даудолл смотрит на листок.
– Да. Это рисунок «Уэбли», который передал мне Питер Мануэль.
– И именно таким типом револьвера воспользовались, чтобы убить миссис Уотт, Вивьен Уотт и миссис Браун?
Все они знают, что таким. Настоящий «Уэбли» лежит прямо здесь, перед ними, на столе с уликами.
– Насколько я понимаю, да, – отвечает Даудолл. И добавляет: – И у него есть особенность. Как видите, на рисунке отсутствует кольцо для ремня, и на настоящем револьвере – тоже.
– Кольцо на основании рукояти?
– Да, с помощью которого револьвер обычно прицепляют к поясному ремню.
«Уэбли» был излюбленным оружием по время Великой войны [21] . Офицеры и солдаты прицепляли револьвер к своим ремням «Сэм Браун» [22] шнурком, чтобы не потерять оружие, даже если выронят его в пылу или ужасе битвы.
– Вы отправились в полицию с этой информацией, мистер Даудолл?
– Да, отправился.
Даудолл не говорит: «Я пошел прямиком в полицию». Он не говорит суду, что, рискуя своей профессиональной репутацией, ушел от Мануэля, сел в «Бентли», поехал в тихий уголок маленького поля и там понял, что плачет. Что он в панике, в ужасе и плачет.
21
Имеется в виду Вторая мировая война.
22
«Сэм Браун» – офицерский поясной ремень с портупеей, назван по имени генерала С. Брауна.