Долгожданная встреча

Кэррол Шанна

– А вы ничего не слыхали о Вэнсе?

В ответ Тру лишь отрицательно покачал головой.

– Ни слова, – со вздохом промолвил он. – Никто не видел его, никто ничего о нем не слышал…

– Тру?..

– Даже не спрашивай об этом! Он вернется! Я воспитывал своего сына не для того, чтобы он потерял разум! Он обязательно вернется.

Молча кивнув, Карен уставилась на огонь. Через несколько минут, почувствовав, что сильно устала после изматывающей дороги, она пошла наверх, в свою спальню. Приснился ей молчаливый печальный человек, который бродит один-одинешенек по пустынной земле…

Через несколько дней Тру, прихватив с собой шашки, стал искать по

всему дому свою любимую партнершу. Но, не найдя ее, накинул легкую куртку и вышел из дому. Он сразу увидел Карен – она стояла на площадке заградительной стены, ее черный силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба. Карен смотрела на горы. Яркая луна, сиявшая у нее над головой, освещала своими лучами небосвод, на котором, как огромные горошины, мерцали звезды. Тру заметил, что Карен даже не позаботилась прихватить с собой куртку.

– Глупая девчонка, – пробормотал он. – Обязательно простудится: сейчас весна, и ночи еще прохладные. – Вдруг какое-то движение рядом с ним привлекло его внимание.

Зажженная в тени дома свеча на мгновение осветила лицо Теда.

– Да-а, старею, – проворчал Тру. – Даже не заметил тебя, когда вышел.

Тед не сказал ни слова. Тру подошел к нему, скрутил сигарету и махнул рукой на стену.

– Следишь за ней, да? – спросил он.

– Она… Она вообще-то очень самостоятельная. – Тед пожал плечами. – Прежде ей нужна была помощь. А теперь ей не нужно ничего, кроме одного мужчины. Так всегда бывает с женщинами команчей. Женщины ждут возвращения воинов и, замирая от страха, считают вернувшихся без всадников лошадей. Думаю, с ней сейчас происходит то же самое. Она сделала все, на что вообще способна женщина, она показала нам свою силу. Но теперь она ждет мужчину, который покажет ей свою силу.

– Где же он, черт возьми, Тед, а? Вы же с ним были близки, как братья! Где мой сын? Ведь на свете нет такого знака, который ты не смог бы прочитать и понять, Тед.

– Некоторое время я ехал вслед за ним. Он продвигался вперед, только на запад. Но я был нужен здесь, так что вскоре повернул назад. Сейчас всюду ходит много бродяг. Человек, сидевший вчера вечером за нашим столом, приехал из западного Техаса. А сегодня утром в Серебряном каньоне мы с ним поболтали за чашкой кофе. Этот Клейтон, так его звали, рассказал мне, что, когда он был в Эль-Пасо, там случилась одна неприятная история… Двое каких-то подозрительных типов напали в салуне на незнакомца. Крупного такого, широкоплечего мужчину. А вид у него был уж очень воинственный. Короче, он отколотил этих типов. Те схватились за пистолеты, а он… он без труда вколотил гвозди в их гробы. Так что Клейтон решил, что ему, пожалуй, лучше выпить где-то в другом месте. Мол, в той забегаловке слишком много свинца летает в воздухе. Выходя на улицу, он обратил внимание на коня незнакомца. Это был большой жеребец с клеймом Пакса.

– Черт побери! – воскликнул Тру. – Глупец! Его запросто могли убить там!

– Может быть, да, а может, и нет. Иногда мужчине бывает нужна такая передряга, чтобы прийти в себя.

– Убить двоих? – удивился Тру.

– Они же сами напали на него…

– Нет, – перебил его Пакстон-старший, думая о чем-то своем. Оторвав измочаленный кончик сигареты, он бросил его на землю. – Думаю, не стоит звать ее домой, – проворчал он. – Не своди с нее глаз. Она справляется с трудностями как может, но вот если здесь появится кто-то подозрительный…

– Потому я и слежу за ней. – Бросив на землю окурок, Тед растер его носком сапога, отступил в сторону и растаял во тьме.

А Тру вернулся в дом.

Огонь в камине весело потрескивал, и старик был рад теплу. Внезапно он почувствовал, как груз прожитых лет навалился на него. Тру ссутулился, уронил голову на грудь.

– Возвращайся домой, сынок, – прошептал он. – Живым и невредимым. Слишком много похорон было в этом году, и я бы не хотел вновь предавать земле родную кровь. – Он со вздохом опустился в кресло. Год похорон… – Слишком многих я похоронил, сынок… – Тру закрыл глаза: многолетняя усталость сморила его.

Тед Утреннее Небо вел Аппалусу по узкой, извилистой тропинке, пробиравшейся между огромных валунов и оврагов. Аппалуса стала диковатой, на редкость сильной и выносливой лошадью. Она осторожно переставляла ноги, ни разу не оступившись на скользкой неровной тропе. Индеец никому не признался бы, зачем его занесло в эти глухие края, где на каждом шагу таились опасности и для людей, и для скота, – Пакстонцы никогда не пускали животных на выпас в эту заваленную валунами часть каньона. Хижина, стоящая там, давно опустела, и почти никто не наведывался в нее, кроме тех случаев, когда кто-нибудь, охотясь на оленя, случайно не заезжал в это дикое место.

Но Теду пришла в голову одна мысль, явилось подозрение, подсказанное чутьем команчи. К полудню он был уже далеко от ранчо. По обе стороны громоздились высокие горы; в этом узком коридоре всегда дул сильный ветер, но было жарко и сухо, несмотря на то что стояла ранняя весна. Горячий воздух нес с собой запах молодых кедров, свежей воды из горного ручья, раскаленного гранита и еще кое-чего… что его острый нюх учуял сразу же: это был запах горящего дерева. Кто-то был в заброшенной хижине, и Тед почти не сомневался, что знает, кто решил поселиться там.

Большой жеребец, уставший от долгих дней пути, настороженно приподнял голову и запрядал ушами, почуяв приближение другой лошади. Тед остановился, а затем выехал на открытое пространство, не сводя глаз с хижины. Вэнс, как, собственно, и все люди, не любил, когда его заставали врасплох. Индеец стал медленно приближаться к хижине, чтобы Вэнс мог увидеть его. Поравнявшись с жеребцом, он спрыгнул на землю, ослабил подпруги Аппалусы и ласково потрепал ее по затылку.

– Ну, чего тебе?

Тед с той же легкостью улавливал настроение человека по голосу, с какой читал следы на тропе. В этом уверенном голосе таилась опасность, но его обладатель явно очень устал. Выйдя из хижины, Вэнс Пакстон мрачно взглянул на индейца. Тед отметил про себя, что Вэнс сильно изменился: запавшие глаза, поросшее бородой лицо красноречиво говорили о том, как он провел последние два с половиной месяца. Нетрудно было догадаться и о том, что он пережил большое горе и что в душе его разгорелась война, которой он никак не мог положить конец.

– Ну? – спросил Вэнс.

Тед остановился в нескольких футах от него.

– Я почувствовал запах фасоли и решил, что мой друг Вэнс Пакстон не откажет своему краснокожему брату в угощении.

Лицо Пакстона не стало приветливее, но он отошел в сторону от двери. Тед прошел мимо него в хижину, наложил на оловянную тарелку фасоль, налил кружку кофе и огляделся по сторонам, прежде чем присоединиться к Вэнсу.

– Не думал, что кто-нибудь заглянет сюда.

– Ты прав, – заверил его Тед. – А я… Просто у меня появилось предчувствие. Я проснулся рано утром и как-то сразу понял, что ты здесь. – Опустившись на землю рядом с другом, он поднес ложку ко рту, но тут же поморщился и с укоризной посмотрел на Пакстона. – Amigo, ты готовишь еще хуже, чем я.