Долгожданное совращение

де Ру Доминик

Ксавье решил показать Анне «дамскую» террасу, взял ее за руку и подвел к окну. На террасе, освещенной солнечными лучами, как обычно загорали две женщины. Одна из них дремала на надувном матрасе, другая тщательно обрабатывала пилочкой ногти.

— Я их вижу каждый день, чем они могут заниматься? — спросил он Анну.

— Это танцовщицы, я узнаю их даже с такого расстояния. Они работают в «Консер Мэйоль», я их видела однажды вечером, когда была там с подругой, которая живет на улице Миромесниль. Эти женщины исполняют чечетку, поют на своем родном английском языке и носят очень скромные, едва декольтированные платья.

Ксавье

посмотрел на Анну, а она — на него. Ее глаза лучились желанием. Ему невольно захотелось ее обнять, крепко прижать к себе и поцеловать нежные губы, накрашенные ярко-красной помадой. Казалось, она затронула в душе Ксавье какую-то струну, на минуту поколебав его решимость отправиться в поездку.

Между тем Анна продолжала настаивать на том, чтобы Ксавье позволил ей хотя бы немного проводить его, и он, чтобы как-то отвлечь ее от этой идеи, дал девушке высокоточный немецкий полевой бинокль, чтобы она посмотрела на Эйфелеву башню, на которой хлопал и развевался национальный флаг Франции.

— Думаю, скоро начнется дождь, — сказала Анна, обладавшая в силу своего крестьянского происхождения необыкновенным чутьем и способностью предсказывать грозу, ураган, град или снег.

— Тогда пойдем сейчас же, не теряя ни минуты, — сказал Ксавье.

Он закрыл жалюзи на окне, выходившем во двор, а затем опустил еще и шторы. Комната погрузилась в темноту. Ксавье уже не хотелось покидать дом, какое-то нервное напряжение заставило его медлить. Он видел свой диван, на котором мог бы сейчас растянуться рядом с навязчивой Анной, полностью расслабиться, успокоить нервы.

В этот момент он вдруг перестал испытывать потребность в Доминик, ему даже расхотелось ехать с ней в Шарант, искать каких-то романтических приключений и надеяться на идеализированное уединение в купе. Анна, красивая и доступная, стояла перед ним, бесстыдно соблазняя его взглядом и стараясь возбудить в нем желание. Коварный, магический аромат ее духов туманил сознание Ксавье, и он, казалось, готов уже был сорвать с нее платье и окунуться в водоворот любовных страстей, сопровождаемых прерывистым дыханием и стонами наслаждений.

Однако в следующую минуту он вспомнил всю экстравагантность ее любовных ласк и мысленно снова обратился в бегство к романтичной и элегантной мадемуазель Анисе.

— Спускайся, — сказал он Анне, — я иду за тобой.

У него оставалось еще два часа свободного времени, в течение которых ему необходимо было отделаться от Анны таким образом, чтобы она не заподозрила его в том, что он собирается встретиться с другой девушкой.

Он заметил, что туфли у Анны были на высоких каблуках, и у него в голове созрел прямо-таки коварный план: если ей придется долго идти по неудобной дороге, она натрет себе ноги, и он отправит ее домой, взяв такси.

Погода, казалось, не собиралась пока портиться, однако летом это происходит совершенно внезапно: сияет солнце, а через секунду уже льет дождь. Они молча шли вдоль набережной. Около причала тихо поскрипывали приземистые баржи, нагруженные песком, а у парапета обнимались влюбленные пары. На мосту Александра III они остановились, чтобы немного передохнуть.

Ксавье всегда любовался покрытыми золотой краской пегасами и учеными львами, державшими с невозмутимым видом лапами шары. Их морды были повернуты к Собору инвалидов, расположенному на краю пустынной сейчас площади. Это напоминало Ксавье то время,

когда он раньше зимним утром направлялся на курсы Фонтена. Тогда кони с растопыренными крыльями были освещены только слабым бледно-зеленым светом фонарей и напоминали ему неуклюжих гигантских птиц.

— Купи мне, пожалуйста, фисташковое мороженое, — попросила Анна, указывая Ксавье на двухколесную тележку, покрытую белым чехлом.

Господи, если бы это только могло заставить ее уйти, подумал он. Мороженое таяло под ее теплым дыханием, а она с жадностью облизывала его своим розовым язычком. Ксавье вспомнил ее ласки, и ему стало жарко.

— Мне необходимо добраться до дворца Шайо, — сказал он, — пойдешь со мной?

Никогда еще он не произносил ложь столь решительным тоном. Для большей убедительности он даже взял Анну под руку и пошел с ней быстрым шагом. Высокие каблуки мешали ей идти, она с трудом успевала за молодым человеком и, тяжело переводя дыхание, что-то бормотала себе под нос, не пытаясь, однако, замедлить шаг. Она напоминала белку, которую поймали, посадили на поводок и тянули за собой, заставляя семенить по земле. Наконец она не выдержала:

— Дорогой, я не могу больше идти! Проклятые туфли натерли мне ноги, я хочу вернуться домой, оплати, будь добр, такси.

Ксавье торжествовал легкую победу. Придерживая одной рукой Анну за талию, он остановил взмахом другой проезжающую машину и помог ей сесть на сиденье. Легонько поцеловав девушку в щеку, он захлопнул дверцу машины. С довольным видом Ксавье помахал подружке на прощание рукой.

11

Наступил вечер, когда Ксавье прибыл на вокзал, освещенный красно-желтыми лучами заката. Свет заходящего оранжевого солнца уже плавно смешивался кое-где с яркими огнями разноцветных рекламных вывесок, приглашавших досужих туристов совершить увлекательное путешествие по живописным уголкам страны или отправиться для отдыха и поправки здоровья в какой-нибудь недорогой курортный пансионат, расположенный в тихом местечке, в самой глубине лесного массива или на берегу большого и красивого озера.

Возле платформ стояли голубые вагоны, вдоль которых в обоих направлениях торопливо метались пассажиры, спеша занять свои места. Несмотря на вечернее время, на вокзале оказалось так же душно и жарко, как в комнате Ксавье.

На платформе «С» он сел на скамеечку, сам не зная, куда он собрался и зачем. Мимо него с шумом прошел товарный состав, а через несколько минут к платформе прибыл экспресс Париж — Руан. Вокруг него столпились пассажиры и провожающие.

Один из них, глядя, как носильщики с большим трудом толкают перед собой тележки, доверху нагруженные дорожными сумками и чемоданами, с нескрываемым раздражением заметил:

— В наше время должно быть стыдно эксплуатировать людей таким вот образом. Неужели у профсоюза нет денег, чтобы приобрести для этих целей автопогрузчик?

Ксавье посмотрел в другую сторону и заметил в конце платформы приближающуюся Доминик. Рядом с ней шел какой-то незнакомый ему мужчина, должно быть, ее отец.

У Ксавье сразу же появилось желание поскорее спрятаться куда-нибудь. Он бросился к газетному киоску, купил первый попавшийся журнал, вернулся на прежнее место и, раскрыв его, спрятался за широкими страницами, приняв вид увлеченно читающего человека.