Долгожданное возвращение
Шрифт:
– Закрой дверь, – сказал Ло. – У тебя нет охранного устройства?
– Нет.
– Надо поставить. Это большой дом, и в него легко залезть.
Вместе они вышли из дома и подошли к стоящему «порше».
– Куда едем?
Она назвала улицу и рассказала, как ехать.
Через несколько минут они уже мчались по шоссе. Марни придерживалась за сиденье. Ло мчался как сумасшедший. Ее очень смущало то, что он больше смотрит на нее, а не на дорогу.
Не в силах выдержать его пристальный взгляд, она
– Почему так смотришь?
– Ты очень хрупкая. Как смогла родить ребенка? К тому же не помню, чтобы спал с тобой.
Он скользнул взглядом по ее губам, шее, груди и коленям. От столь пристального разглядывания Марни почувствовала себя раздетой. Ей хотелось закрыться руками.
– Должно быть, я был сильно пьян, – сказал он грубо. – Иначе помнил бы, что спал с тобой.
– Но я не спала с тобой.
Она смотрела в затемненное окно, боясь встретиться с ним взглядом, решив, что по крайней мере хоть один из них должен следить за дорогой.
– Дэвид не мой сын.
– Как же…
– Он сын моей сестры. Вы с ней… – Она смущенно взглянула на него и виновато улыбнулась. – Следующий поворот. Тебе лучше перейти в другой ряд.
Он резко затормозил перед хлебным фургоном. Водитель засигналил и выругался.
– Вероятно, твоя сестра забеременела от меня?
– Не вероятно, а точно. Это был курортный роман.
– Когда это было?
– Ты только что окончил военно-морскую академию и собирался служить.
– Откуда ты знаешь, что Дэвид – мой сын? – спросил он настороженно.
Марни бросила на него уничтожающий взгляд.
– Ну хорошо. Я признаю, что Дэвид немного похож на меня. Но это ничего не доказывает.
– Мне не нужно ничего доказывать, – парировала она. – Мне все равно, веришь ты или нет. Поворот направо.
Он нетерпеливо ждал переключения светофора, а потом помчался как угорелый.
– Приехали, – сказала она с облегчением, хотя оставался еще целый квартал. За это время он сможет снизить скорость и повернуть.
– Можешь высадить меня у боковой двери. У меня есть ключ. Я могу приезжать в любое время.
Это был небольшой пансионат при церкви, расположенный в чудном месте. После инсульта миссис Хиббс нуждалась в круглосуточном уходе, а здесь хороший персонал.
Марни очень трудно было решиться отдать ее в пансионат. Она прекрасно понимала, что мать отсюда уже никогда не выйдет. Еще труднее было признаться себе в том, насколько легче теперь стало. В последние несколько лет мать становилась все более обидчивой и капризной.
Как только Ло остановил машину у бокового входа, Марни открыла дверцу и вышла. Полуобернувшись к нему, она сказала:
– Не знаю, кто послал эти письма, но это точно не я. Я не собиралась сообщать тебе о Дэвиде и ему о тебе тоже. Мне ничего не надо,
Марни необычно долго возилась с замком у двери пансионата. Ей хотелось повернуться и еще раз взглянуть на него.
Со времени их последней встречи прошло семнадцать лет. Она помнит, как он помахал им на прощание, повернулся и побежал по пляжу, загорелый и прекрасный, как молодой бог.
Ее разбитое сердце сказало ему «прощай». Сейчас все по-другому. Она не позволила себе даже оглянуться, стоя на пороге пансионата.
Целый час Марни провела с мамой. Почти все это время миссис Хиббс спала, изредка просыпаясь, и произнося несколько неразборчивых фраз.
Марни была подавлена. Когда она вышла из комнаты, Ло прогуливался по холлу. Сестры с восторгом разглядывали его, однако он сам, казалось, ничего не замечал вокруг себя.
– Ты еще здесь? – спросила Марни. После посещения пансионата она чувствовала себя морально разбитой. Когда увидела Ло, ей стало еще хуже.
– Как ты собиралась добраться домой?
– На такси.
Они вышли из пансионата вместе.
– Ты должна знать, что в нашем городе трудно поймать такси.
Через минуту они уже сидели в машине.
– Как мама?
– Она умирает.
Сочувственно помолчав, он сказал:
– Мне очень жаль.
– Ее постоянно колют, чтобы избежать последующих ударов. Большую часть времени она без сознания. Когда приходит в себя, то говорит об отце и Шэрон. И часто плачет.
– Это было в Кальвестоне, да?
– Когда мы встретились?
– Это было на пляже?
– Да, – ответила она, удивляясь, как много он помнит. – Наша семья снимала домик рядом с вашим.
Глядя на нее в зеркало, он пробормотал:
– Вас было двое. Две сестры.
– Да, моя старшая сестра Шэрон и я.
– Шэрон и Марни. Да, вспоминаю. Твоя сестра была красоткой.
– Да, – кивнула Марни.
– А ты была совсем ребенком.
– Мне было четырнадцать.
– Ваш отец был священником, так? Я помню, мы должны были прятаться, чтобы выпить пива.
– И ты уговорил Шэрон.
Он засмеялся.
– Но ты не стала. Она называла тебя паинькой.
– Я не была такой шустрой, как Шэрон.
Помолчав минуту, он произнес:
– Если Шэрон спала со мной, она, наверное, спала с десятком других парней.
– Ей было только шестнадцать, и ты был у нее первым.
– Шестнадцать? Шестнадцать! – повторил он. – Я думал, что ей больше.
– Она выглядела старше, – тихо сказала Марни.
– Намного старше и соответственно вела себя. Я помню, как бюстгальтер трещал на ее груди. У нее, конечно, была фигура не шестнадцатилетней девочки.