Долина дикарей
Шрифт:
Увидев, что Гизелла склонилась в позе усталой задумчивости, он в нерешительности остановился в тени.
Гизелла посмотрела на свои ноги и увидела мышь. Мышь что-то разнюхивала между носков сафьяновых туфель. В другое время Гизелла бы закричала и вскочила на лавку, как и подобает приличной женщине из высшего общества, но тут поступила по-другому. Она осторожно, медленно, чтобы не спугнуть мышь, придерживая правой рукой левый рукав, высвободила левую руку и схватила мышь за хвост. Зверек запищал и попытался улизнуть, отчаянно перебирая лапками.
Гизелла на мгновение выпустила
Гилван с ужасом взирал на все это, не дыша и стараясь не двигаться. Пот градом катился у него по спине, а ноги предательски дрожали.
Гизелла соскользнула с лавки, опустилась на четвереньки и еще раз выпустила и поймала мышь. А потом поднесла мышь ко рту и откусила мыши голову!
Гилван не выдержал и вскрикнул. Гизелла обернулась. Юноша отчетливо видел ее рот, запачканный кровью, черной в призрачном звездном свете. Гизелла посмотрела на него в упор, а потом равнодушно отвернулась, словно он был пустым местом. Но она не могла не заметить его! Если, конечно, у нее было человеческое зрение. Значит, Керземек прав — и она не человек. Она — демон из преисподней. И только кажется человеком.
Гизелла выплюнула голову, встала, отбросила трупик, вытерла рот рукавом и вернулась в дом, пройдя мимо Гилвана, снова не обратив на него никакого внимания.
У входа в дом праздника она увидела Конана.
Он пребывал в непривычной задумчивости, а на лице у него была кровь.
— Что случилось? — бросилась к нему Гизелла. — Ты ранен? У тебя кровь на щеке.
— Пустяки, это не моя кровь, — сказал Конан.
— Ты кого-то убил? На тебя напали? — продолжала взволнованно спрашивать принцесса.
— Напали, если это так можно назвать, махнул рукой Конан. — Я же сказал — пустяки. Обычная деревенская драка. Скорее развлечение от скуки. Просто один юноша решил, что я покушаюсь на его будущее. Но он жив и я надеюсь, пребывает сейчас в утешительных объятиях своей возлюбленной.
Гизелла не совсем поняла, о чем толкует Конан, но он уже открыл дверь, так что выяснять подробности не осталось времени.
Крестьяне будто бы и не заметили отсутствия виновников торжества. Грохотала своеобразная сельская музыка, подростки прыгали и кривлялись друг перед другом, показывая всю свою ловкость. Правда, и музыканты стучали и дули уже не так громко, и танцоры устали.
Девица в просторном синем платье, которая первой начала танцевать, при очередном прыжке, приземлившись, вдруг пошатнулась и сильно толкнула юношу. Он, как оказалось, тоже плохо держался на ногах. Взмахнув руками, юноша сделал пару шагов назад — как раз в направлении принцессы.
Гизелла хотела уклониться, но выяснила, что это уже вполне успешно сделали за нее, ибо она находится над полом и за талию ее крепко держит Конан. Не найдя никакой опоры, юноша повалился на пол.
— Вот это было лишнее, — заметила Гизелла. — Ты, кстати, не мог бы меня отпустить?
— Я тебя не держу, — заявил Конан, ставя принцессу на пол.
Упавший юноша был уже на ногах и не знал, куда деваться от стыда. Он покраснел и склонил голову, пряча лицо, не в силах вымолвить хоть что-то в оправдание.
Но
— Не дерзи! — сказала она.
Люди засмеялись. Особенно звонко смеялась девица в просторном синем платье. Юноша что-то неразборчиво и быстро пробормотал и поспешил скрыться. О нем тут же забыли, потому что в круг танцующих, ковыляя, вошел лысый старик, похожий на мумию, и стал как-то уж совсем непотребно танцевать, чуть приседая и поднимая ноги, будто пес, собирающийся пометить территорию.
К гостям подбежала девочка с небольшим металлическим подносом, на котором стояли два кубка.
— Вино! — сказала девочка.
— Очень кстати! — произнес Конан, взял кубок и приложился к нему, выпив сразу почти половину. Вино было несколько хуже того, что поднесла ему на улице Улара. В нем был какой-то странный привкус. Слегка горьковатый, с оттенками прелых осенних листьев, грибов и черного хлеба.
Гизелла сделала глоток и поморщилась.
— Честно говоря, я ожидала, что гостей здесь угощают чем-то лучшим, — заявила она. — Но, наверное, это и есть лучшее. Не выпьем, тогда хозяева могут обидеться. А они ведь такие хорошие люди…
И она выпила еще.
— Не знаю, хорошие ли… — сказал Конан. — Может быть, они только делают вид, что хорошие. Вон тот, с носом набекрень, мне совсем не нравится.
— Нельзя судить о человеке по его внешности, — заметила принцесса.
Не отвечая, Конан снова приложился к кубку. Но не успел он допить, как к ним приблизилось несколько молодых женщин. Одна из них была на сносях. Она шла мелкими осторожными шажками, бережно придерживая огромный живот.
Это была та самая женщина, которая, когда Гизелла появилась в долине, указала, что принцесса голая, и на ней, кроме накидки Гилвана, ничего нет.
— Мы приготовили для вас комнату, госпожа, — громко, пытаясь перекричать музыку и вопли танцоров, произнесла она. — Надеюсь, вам понравится. Это теперь самая лучшая комната во всей долине. Вы, наверное, устали и хотите отдохнуть… — Неожиданно женщина изменилась в лице. — Да у вас пятно на рукаве! — воскликнула она.
— Пятно? Где? — спросила Гизелла. — Ах, это… Это, наверное, сок.
Она чувствовала себя виноватой, что испачкала платье, которое для крестьян было священным. Но она совершенно не помнила, откуда это пятно.
— С вами все хорошо? — заглядывая Гизелле в лицо, поинтересовалась беременная женщина.
— Все хорошо! — кивнула принцесса.
Женщины отвели Гизеллу и Конана к дому через несколько улиц. Внутри было чисто и удивительно тихо. Кроме того, пахло приятными благовониями. Гизелла сразу ощутила разницу между этим запахом и запахом, который исходил от нее, и почувствовала себя отвратительно грязной. Ей захотелось окунуться в бассейн, полный прозрачной теплой воды — и чтобы ее умащали юные служанки с проворными руками, и чтобы за занавесью сидели музыканты и играли умиротворяющие богов мелодии. Она на мгновение прикрыла глаза, представив все это — и вдруг почувствовала во рту мерзкий вкус крови. Она чуть не вскрикнула.