Долина долгих снов
Шрифт:
На спине чёрного слона сидели, наполовину спрятавшись в золотой, украшенной пучками страусовых перьев корзине, два альбиноса.
Все, кто был на площади, при появлении двух альбиносов на чёрном слоне упали на колени и дружно выкрикнули какие-то непонятные, таинственные слова:
— Бгур бгувас свас!
А когда отвратительные альбиносы милостиво кивнули головами, толпа ещё раз повторила:
— Бгур бгувас свас!
Когда процессия двинулась дальше, один из белобородых подтолкнул Максима к толпе пришедших с ними из сада.
— Нас не забывают, —
— Молчи, — прошептала Поля. — Мне почему-то кажется, что здесь готовится что-то страшное. Как ты думаешь, Увайс?
— Тут, наверно, за всех думают эти два выродка, — кивнул Увайс в сторону двух альбиносов на чёрном слоне.
— Идея! — хлопнул себя по лбу Максим. — Как же это мы не догадались раньше? Ведь эти пижоны и есть два белых брата! Выходит, всё становится на своё место. Мы попали в Долину подковы, нашли в ней Яшмовый храм, познакомились с так называемыми белыми братьями, теперь остаётся только одно: найти плантации цветов Неба. Тогда профессор Бойко не будет иметь к нам никаких претензий.
— Думаю, что Иван Терентьевич уже разыскивает нас, — заметила Поля.
— Вряд ли, — ответил ей Кочубей. — Мы исчезли всего несколько дней назад, и никакого повода волноваться за нас нет.
Процессия всё шла и шла по многочисленным крытым переходам, мимо бассейнов и фонтанов, мимо роскошных цветников.
Взревели трубы, толпа дружно прокричала: «Бгур бгувас свас!», один из альбиносов махнул рукой, и барабанщики вышли на плантацию цветов. Тогда другой альбинос выкрикнул что-то короткое и резкое, барабанщики все, как один, ударили в звучные бока своих инструментов, и вокруг раздался такой страшный грохот, словно где-то в горах началось землетрясение.
— Смотри, Максим! — воскликнула Поля, показывая туда, где гремели барабаны.
Там творилось что-то необычайное. Обвисшие бутоны цветов медленно поднимались вверх, плотная зелёная оболочка на них развёртывалась и из-под неё появлялись широкие белые лепестки. Лепестки росли на глазах, их становилось всё больше и больше. Вот уже несколько бутонов распустилось совсем, и вечерний сумрак прорезали снежно-белые звёзды сказочных цветов. Круглые и пушистые, как нежные облачка в летнем небе, широкие, как листья царя цветов — лотоса, они наполняли воздух еле уловимым пьянящим ароматом, от которого кругом шла голова.
— Цветы Неба, — прошептала Поля. — Так вот какие они!..
Но вот к барабанщикам присоединились белобородые чашеносцы. Они начали хватать руками цветы, срывать все лепестки и выдавливать из них в свои высокие чаши прозрачный сок.
— Я не понимаю, почему раскрываются цветы от барабанного боя, — сказала Поля. — Это просто какое-то чудо!
— Никакого чуда, — махнул рукой Кочубей. — Цветы раскрываются от вибрации воздуха. Обыкновеннейшая физика. Разве не так, Увайс?
— Этого мы в школе не проходили, — буркнул тот, не отрывая взгляда от главных альбиносов.
А тем временем среди людей, вместе с которыми наши путешественники пришли из храмового сада, послышались сперва тихие, а затем всё более громкие
— Что случилось? — удивился Максим. — Почему они плачут, Поля? Ты не можешь узнать у этого белобородого, который следит за нами?
— Он молчит и не отвечает ни на один мой вопрос, — сказала девушка.
— Придётся ждать и смотреть, — вздохнул Максиме — Но что-то мне эти пышные церемонии перестают нравиться.
— А они тебе нравились? — спросила Поля.
— Не будем вспоминать о том, что было минуту назад, — отмахнулся Кочубей.
Чашеносцы с наполненными соком чашами подошли к толпе. Главные альбиносы в один голос крикнули: «Бгур бгувас свас!», и белобородые потащили к чашеносцам женщин, детей и мужчин, приведённых из садовых беседок. Начали подталкивать туда же и наших путешественников.
— Мне кажется, что нас хотят напоить этим соком! — сказал Максим.
— Помнишь, в надписи на щите черепахи сказано, что белые, братья готовят из цветов Неба напиток забвения, от которого люди спят долгие годы? — напомнила ему Поля.
— Спать долгие годы — это, очевидно, означает умереть, — пожал плечами Кочубей. — Но ведь не разыскивали же мы эту проклятую долину только для того, чтобы так бесславно закончить свои дни!
Но их тянули к чашам, несмотря на все протесты Поли и на сопротивление Увайса. Те, что попробовали уже напитка забвения, становились неестественно оживлёнными, они больше не плакали, а пускались в пляс, горланили песни, хохотали, и, глядя на них, смеялись довольные альбиносы.
Максим, Поля и Увайс отказались взять в руки чаши с напитком. Когда им попробовали влить напиток насильно, из этого ничего не вышло, кроме того, что Увайс выдернул у одного белобородого добрый клок волос.
— Мы не будем пить! — выкрикнула Поля, обращаясь к главным альбиносам. — Мы свободные люди с гор, и вы не смеете заставлять нас.
Альбиносы молча замахали руками, и к путешественникам сквозь толпу обезумевших от напитка людей начали пробираться суровые воины с широкими мечами.
— Кажется, мы попали в скверную историю, — сказал Максим. — Как ты думаешь, Увайс?
Но Увайса возле них не было. Он незаметно исчез, должно быть, вспомнив общеизвестную истину, что прятаться всегда легче там, где много людей.
— Ты не видела, куда девался Увайс? — спросил
Максим девушку.
— Нет, — ответила та и громко позвала: — Увайс! Увайс!
Сверкающее кольцо мечей сомкнулось вокруг них.
Кто ищет — всегда найдёт
Третий день свирепствовала в горах метель. Ветер стонал, ревел, завывал, высвистывал, крутился и вытанцовывал на одном месте. Спасательная экспедиция, ничего не найдя, возвращалась назад из пещеры, в которой были изображены цветы Неба.