Долина Молчания
Шрифт:
— О чем ты?
— Мне нужно пройтись. Не могу сидеть. — Она вскочила и начала растирать ладони, пытаясь согреть их. В воздухе — и в крови — вдруг повеяло холодом.
Мойра пересекла внутренний дворик и углубилась в один из садов.
— Я никому не говорила — и тебе не хотела. Какой в этом смысл? И доказательств у меня нет — но я точно знаю.
— О чем?
Мойра поняла, что говорить с ним, рассказать ему обо всем будет легче, чем она думала, потому что Киан не отвлекался на эмоции.
—Я говорю об одном из тех, кто убил мою мать. О том, с которым я сражалась. —
— Наверное, хотел разозлить тебя. Отвлечь.
— У него это получилось. Но, понимаешь, дело не только в этом. Я убеждена. — Не отрывая взгляда от Киана, она прижала руку к своему сердцу. — Я все поняла, когда смотрела на вампира, которого потом убила. Их жертвой стала не только моя мать, но и отец. Думаю, Лилит отправила их сюда потому, что тогда, в первый раз, они добились успеха. Когда я была еще ребенком.
Мойра мерила шагами сад; голова ее низко склонилась под тяжестью грустных мыслей, золотой обруч поблескивал в свете факелов.
—Все подумали, что это взбесившийся медведь. Отец охотился в горах. Его убили — вместе с младшим братом матери. Дядя Риддок не поехал с ними, потому что тетя была на сносях. Я...
Она снова умолкла, заслышав звук шагов, и продолжила только после того, как шаги стихли.
—Те, кто нашел их тела и привез домой, подумали, что на них напали дикие животные. Так и было. — В ее голосе появились жесткие ноты. — Только эти животные похожи на людей. Лилит подослала убийц, чтобы не осталось других наследников, кроме меня.
Мойра снова повернулась к нему; пламя факелов отбрасывало красные отблески на ее бледном лице.
—Возможно, в то время Лилит знала лишь то, что одним из шести будет правитель Гилла. Или убить отца тогда оказалось легче, чем меня, — я была совсем маленькой, и меня не оставляли без присмотра. У нее оставалось еще много времени, чтобы подослать убийц ко мне. Только она опять просчиталась, и вместо меня убили мою мать.
— Убийцы мертвы.
— Это должно меня утешить? — спросила она и тут же поняла, что Киан пытается что-то подсказать ей. — Я не знаю, что должна чувствовать. Но я знаю, что Лилит отняла у меня родителей. Забрала их, пытаясь помешать неизбежному. Мы встретимся с ней на поле брани в праздник Самайн, потому что так предопределено судьбой. Я буду сражаться — независимо от того, стану королевой или нет. Смерть моих родителей была напрасной.
—Но ты никак не могла остановить Лилит.
Утешение, снова подумала Мойра. Как это ни странно, деловой тон Киана успокаивал ее.
—Надеюсь, что так. Но я точно знаю — исходя из того, что было сделано, что не было сделано и что должно быть сделано, — завтрашнее событие станет не просто церемонией или обрядом. Взявший в руки меч поведет людей на бой, отомстит за кровь моих родителей. Лилит не сможет этому помешать. Она нас не остановит.
Мойра отступила назад и взмахнула рукой.
—Видишь те флаги? Дракон и кладдах. Символы Гилла со дня его основания. Еще до того, как все закончится, я прикажу добавить еще один.
—Солнце. Чтобы оно освещало мир.
Лицо Мойры оживилось удивлением — и радостью.
—Да. Ты понимаешь мои мысли и желания. Золотое солнце на белом полотнище — олицетворение света и будущего, за которое мы сражаемся. Это солнце — золотое, как слава, — станет третьим символом моей страны, и именно я дам его Гиллу. Солнце станет проклятием для Лилит. Для нее и всего, что она принесла с собой.
Мойра залилась краской и тяжело вздохнула.
—Ты умеешь слушать... а я слишком много говорю. Ты должен пойти в дом. Все собираются на ужин.
Киан коснулся руки Мойры, останавливая ее.
— Раньше я считал тебя не самой подходящей королевой для военного времени. Кажется, это один из немногих случаев, когда я ошибался.
— Ошибешься, если меч будет моим.
Они вошли в замок, и Киан вдруг понял, что это был самый долгий их разговор за два месяца знакомства.
— Ты должна рассказать остальным. О своих подозрениях насчет отца. Если мы, круг, у нас не может быть тайн друг от друга, они лишь ослабят нас.
— Ты прав. Да, ты прав.
С высоко поднятой головой и ясными глазами она направилась в гостиную.
2
Ночью Мойра не спала. Кто сможет заснуть накануне самого главного события в жизни? Если утром ей суждено освободить меч из каменных ножен, она станет королевой Гилла. И тогда она будет властвовать, управлять и царствовать — обязанности, которым ее обучали с детства. Но как королеве ей придется, начиная с этого рассвета, вести людей в бой. Если же ей не суждено поднять меч Гилла, она возьмет другое оружие и с радостью присоединиться к сражающимся.
Достаточно ли нескольких недель тренировок, чтобы подготовиться к такой роли, к такой ответственности? Итак, это последняя ночь, когда она может быть сама собой, — и такой королевой, какой хотела бы быть.
Одно Мойра знала точно: что бы ни принес ей рассвет, возврата к прежней жизни уже не будет.
До гибели матери она верила, что заря этого дня наступит еще через много-много лет. Надеялась, что еще долгие годы мать будет рядом, утешая и советуя. Она предполагала, что ее ожидают годы мира и учебы. И когда придет время, она будет готова надеть корону, будет достойна ее.
Но в глубине души Мойра мечтала о том, что мать будет править еще не один десяток лет, а она сама выйдет замуж. И в далеком и туманном будущем кто-нибудь из детей, которых она выносит, наденет корону вместо нее.
Все изменилось в ночь смерти матери. Нет, поправила себя Мойра, все изменилось раньше, за много лет до этого, когда убили отца.
А может, ничего и не менялось — просто переворачивались страницы уже написанной книги судеб.
Теперь оставалось лишь сожалеть, что рядом с ней нет мудрой матери, и найти в себе мужество, чтобы попытаться взять корону и меч.