Долина смерти
Шрифт:
Старшой Лобан натянул наушники СПУ.
– Сначала им депешу с разъяснением, – мудро сказал летнаб. – Чтоб потом в суде, курвы, не вертелись.
Старшой проспался, глаза опухли от выпитой воды. Он обладал уникальным здоровьем и феноменальными способностями тибетских монахов – сказывалась восьмилетняя работа в десантуре. Лобан усилием воли понижал артериальное давление после пьянки, когда наутро врач проводил осмотр перед вылетом, регулировал частоту пульса и хвастал, что сможет остановить сердце, если, конечно, захочет. Хвастун и трепло он был великое, наврать
– Слушаю, шеф!
– Вымпел к бою, – распорядился летнаб.
Старший группы приготовил пластиковую бутылку с листовкой, с привязанным к ней грузом и длинным хвостом кумача, пристегнулся фалом и, пробравшись к выходу, распахнул дверь. От ветра вся команда проснулась, завертели головами, щурились на свет. Дитятев взял управление на себя, сделал разворот и пошел чуть ли не в пике на сверкающий предмет.
– Никакой это не полиэтилен! – вдруг сказал пилот Леша. – Смотри, он же в клеточку! А это не наука какая-нибудь?
– Откуда здесь наука? – буркнул летнаб и подал сигнал готовности Лобану.
Блестящий круг пронесся внизу, и в наушниках вякнул старший группы:
– Вымпел пошел!
– Приготовь Тимоху! – распорядился Дитятев. – Да чтоб ручку взял! А то опять углем протокол напишите!
Он заложил круг, зашел на объект от солнца и положил машину на боевой курс. Это была испытанная и продуктивная тактика – сначала выбросить одного десантника вроде бы с пристрелочным прыжком и улететь из зоны видимости турбанды. А когда она, увидев единственного десантника, обнаглеет или рванет в бега, высыпать ей на голову еще двух-трех. А в протоколе отметить, что во время задержания оказали сопротивление – штраф автоматически увеличивался вдвое.
Тимоху обряжали всей командой, натягивали специальную защиту, чтобы прыгать на лес, застегивали лямки, проверяли подвеску, охлопывали и оправляли, таким образом сочувствуя товарищу. Летнаб знал, что делает Тимохе подлянку: у него дома печь разобрана, грязь в избе, жена Ольга запилит. На базу-то он вернется не раньше чем через сутки! Но трезвенника Тимоху невозможно было подкупить, напоить, а значит, нарушителям не избежать протокола. Он был настойчив и привязчив хуже самого зловредного мента.
Приближаясь к лысой сопке, Дитятев вдруг обнаружил, что блестящий предмет сильно потемнел, налился свинцовой серостью и стал медленно сокращаться. А рядом уже не было ни одной человеческой фигурки. Разбежались они, что ли? Но почему тогда так быстро уменьшается площадь круга?
– Тимофей, пошел! – приказал летнаб и, дождавшись, когда парашютист сиганет в открытую дверь и откроет купол, передал управление пилоту, взял радиостанцию «комарик» – портативный прибор, умещающийся в руке.
– Ну ты и удружил, шеф! – первым делом передал свою обиду
– Постараюсь сегодня пригнать вертушку, – пообещал Дитятев. – Что там под тобой?
– Хрен знает… Ничего!
– Как – ничего? – Самолет ушел к соседней сопке и теперь делал правый разворот – задний план был полностью закрыт.
– Ни дыма, ни огня… И на кой ляд ты меня выпихнул?
Похоже, Тимоха еще не проснулся и предмета на земле не видел.
– Смотри, там полотнище такое блестит и люди бегали, – указал летнаб. – Ищи их и рисуй протокол.
– Лысина пустая, шеф, – через минуту сообщил Тимоха. – Хорошо вижу… Даже ягель не тронут.
Пилот Леша развернул машину, и Дитятев увидел купол Тимохи, медленно плывущий над сопкой. Вершина ее действительно оказалась чистой…
Десантура таращилась в иллюминаторы.
– Где же эта хреновина? – возмущенно спросил Леша. – Растаяла, что ли? Оптический эффект?
Внезапно с опушки лысины повалил густой багровый дым, прорезался всполохами белого огня, словно замедленный, ленивый какой-то взрыв. И сразу же вспыхнули крайние деревья от корня до макушек.
– Вот тебе и оптический эффект, – недовольно сказал Дитятев. – Вызывай базу! Подожгли, суки! А что еще!
Купол Тимохи все еще болтался в воздухе, словно приклеенный к голубому небу.
Умышленные поджоги в пожароопасный период случались часто за последние годы, особенно на нефтепромыслах Тюмени и в Якутии, куда карельскую десантуру гоняли в командировки. Несколько раз огонь вспыхивал вот так же, на глазах у патруля, видны были и сами поджигатели, их машины и моторные лодки, но поймать никого не удавалось. Хотя по сигналам лесоохраны на место происшествия немедленно вылетали бригады ОМОНа и спецгруппы ФСБ, блокировали районы, прочесывали окрестности, злоумышленники всякий раз уходили безнаказанными.
– Лобан, готовь всю группу! – распорядился летнаб и позвал по «комарику» Тимоху. – Теперь-то что-нибудь видишь?
– Да пусто кругом, на что смотреть-то? – недовольно отозвался тот.
– Пусто? Сейчас задницу поджаришь! Развернись на север!
– Развернулся, и что?
– Огонь видишь?
– Ну и шуточки у тебя, шеф! Кончай травить! При на базу и гони вертушку! – разозлился Тимоха. – Что в самом деле-то?..
– Смотри лучше-то! Глаза разуй! – закричал Дитятев.
– Я смотрю, на какую бы сосну повеситься, – невозмутимо отозвался парашютист. – Внизу курумник – ноги сломаешь. Мне твои дрючки слушать некогда, привет!
– Чего он, ослеп?! – возмутился летнаб.
– Шеф, связи с базой нет, – вместо ответа сказал пилот Леша. – По всем каналам жуткие помехи.
– Как всегда, не понос, так золотуха! – ругнулся Дитятев. – Ложись на боевой, я пошел выпускать группу.
Деревья на опушке полыхали ярко, со странным белым дымом: похоже, горела какая-то химия. Тимоха на миг скрылся в облаке вместе с куполом и когда вновь открылся взору, то уже висел на высокой, разлапистой сосне, накрыв парашютом половину кроны. Причем рядом с горящими деревьями!