Долина смертных теней

Пекальчук Владимир Мирославович

Макс скосил глаза на Ольгу, притаившуюся рядом. Уткнулась лбом в рюкзак, на котором видны темные пятна. Плачет?

– Артур справится, – попытался успокоить ее наемник.

Неужели он начинает сочувствовать этой беспринципной дряни? Сам не ожидал, как говорится. Ольга лишь молча отвернулась.

Мимо, пыхтя, полуприседью прокрался вражеский патруль: четверо солдат с автоматами и один с длинноствольной винтовкой. Снайпера, пожалуй, поопасней пулеметчиков будут, хоть бы только Пустынник учитывал и их тоже.

Так прошла четверть часа. Редкие выстрелы слышны с востока, а вокруг затаившегося

отряда тишина и покой.

– Пора, – негромко шепнул Макс, – вокруг больше нет никого.

– Ты уверен? – так же шепотом ответил Ворон. – Выждать бы для верности…

– Ни к чему. Слышишь пение птиц? Значит, поблизости ни души. Перенимай передовой опыт Пустынника, Влад, будешь когда-то лидером – сгодится.

– Вряд ли, – ответил товарищ, выползая из кустов и отряхиваясь. – Ежели живой вернусь – с карьерой наемника распрощаюсь. Я буду слишком богат, чтобы рисковать головой за латунные побрякушки.

Следующие полтора часа оказались, пожалуй, самыми трудными полутора часами за весь поход. Максу поневоле вспомнился грек, принесший весть о победе и упавший замертво, крикнув: «Радуйтесь, афиняне, мы победили!»

Вот только они не несут вестей, а уносят ноги. Марш-бросок от леса к двум холмам – пожалуй, самый быстрый и длинный за всю жизнь Макса. Шутка ли, добрых девять километров меньше чем за час, и это с тяжелой ношей и постоянными взглядами через плечо.

Но им повезло. Никто так и не показался из леса и не бросился в погоню. Укрывшись наконец за холмом, уставшие люди попадали на песок, тяжело дыша.

– С водой у нас напряг, – сообщил Петруха, – не рассчитали мы. Старыми таблицами руководствовались и не учли, что пятнадцать градусов в плюс – это для предков наших было прохладно. А для нас – жарища.

– Наши предки не отмахали бы такое расстояние с нашим грузом за столь короткий промежуток времени, – ответил Латышевский. – Мы – наследники четырех поколений, привыкших носить дополнительно двадцать килограммов одежды, теперь идем без нее – все равно что налегке. Не все так плохо, как кажется, не унывайте, парни.

– Да мы не унываем, но воды осталось литров пять, как ни крути. А набрать в ручье, когда мы по нему шли, никто не догадался.

Еще две пластиковые бутылки нашлись у Виктора и Влада.

– Восемь литров да полупустые фляги, – подытожил Петруха. – Не найдем воды – туго нам будет, если не сказать еще хужей.

– Найдем. Может, в лаборатории есть запас. А нет – родник поищем. Справимся как-то. Лишь бы Пустынник ничего не напутал…

– Да нет, не напутал, – возвестил Сергей, поднявшись до середины склона, – вот видна вышка. Еще километра четыре до нее, отдохнем и двинемся неспешно.

– А мне кажется, стоит поспешить, – возразил Макс, – мы не знаем, как долго Пустынник сможет водить их за нос. Они ведь тоже не дураки. Смит быстро смекнет, что отряду с пожилыми людьми не по силам бегать от броневика.

– Одна надежда, что мы спрячемся раньше. Да только если враги заметят метеостанцию, то могут догадаться, что это и есть искомый объект, – согласился Сергей.

Латышевский кивнул, поднимаясь на ноги и надевая рюкзак:

– Это верно. Только кажется мне, что у Пустынника тоже козырь в рукаве припрятан.

Еще

полчаса на солнцепеке, сквозь зной и жару с рюкзаком на спине, с автоматом в руках, оглядываясь через плечо. Максу этот путь дался куда легче, чем другим, даром что вскоре он забрал у Ольги еще и рюкзак. Девушке приходилось тяжело – рана, хоть и легкая, привела к кровопотере, а от введенного обезболивающего и жары ее глаза слипались на ходу. И тем не менее Рысь упрямо шла вперед.

Макс уже давно опасался, что Ольга играет нечестно. Напакостить Ставрицкому, разрушить монополию, бла-бла-бла… Наверняка она ненавидит своего врага так, как это вообще возможно, и полумер не приемлет. Это значит – стоит готовиться к неприятностям, тем более что договор с Пустынником запросто мог бы пойти вразрез с контрактом… Черт! Было бы здорово вообще избежать конфликтов. Тогда у Киры будет и выполненный контракт на руках, и люди, которые о ней позаботятся. Ворон, старый друг, и Пустынник, пусть новый, но тоже надежный. И если Влад – обычный человек, то в сталкере Макс нутром чуял нечеловечески жесткий несгибаемый стержень и как-то сразу поверил, что Пустынник сделает все, что нужно для спасения Киры. В конце концов, он и так уже должен Максу: тогда, во время стычки в мертвом городе, наемник спас Ольгу. Теперь, если понадобится, спасет еще раз.

– Макс, а ты здорово идешь, – пропыхтел сзади Ворон. – Почти как Пустынник, с двумя рюкзаками и двумя стволами. Даже и не верится, что люди с раком последней степени могут так бегать.

Влад всегда был наблюдательным, но угораздило же его вот прям сейчас ляпнуть это. А ведь Макс собрался еще и «Винторез» у Ольги забрать под видом помощи и только ждал подходящего повода. Если она пошатнется или споткнется, то предложение понести ее оружие может сойти за чистую монету. А сам наемник будет шпарить с тремя стволами и двумя рюкзаками, и кто после этого поверит в какой-то там рак? Хотя повода не верить тоже ни у кого нет, коль на то пошло.

Он сплюнул в сердцах. Да ну все к чертям, теперь уже неважно, поверят ему или не поверят. Часики тикают, отсчитывая последние минуты Макса. Теперь только одна цель у него – дожить до возвращения Пустынника и сдать ему Ольгу из рук в руки… Если, конечно, этот чертов сталкер не переоценил свои возможности и все еще жив.

А вот и метеостанция или, точнее, то, что осталось от нее. Вышка накренилась, одноэтажный домик дышит на ладан, ограждение из колючей проволоки давно проржавело. Тут и там несколько бетонных плит, не использованных в строительстве, почти занесло песком. Время – величайший разрушитель, до которого даже ядерному оружию как лягушке до вола.

Михаил и Ворон, держа оружие наготове, обошли ветхую постройку, но ничего опасного не обнаружили.

– Тут давно никто не появлялся, – заметил Михаил.

– Ага, только вот кострище осталось, – указал Петруха на бетонную плиту.

Макс наклонился к плите и внимательно ее осмотрел:

– Полагаю, тут разводил костер Пустынник, он же говорил, что жил здесь некоторое время. Кострищу как раз лет десять, редкие дожди размыли почти все, кроме почерневшего бетона.

– Вход ищите, – сказал Слепнев, с трудом переводя дыхание, – дался вам этот костер!