Долина тысячи голосов
Шрифт:
Уцелевшая лодка быстро скрылась за стеной из темноты и дождя. Без труда, недалеко от деревни я отыскал коней, на которых приехали Валери и Штурман. Жеребца Штурмана пришлось отпустить, а вот транспортное средство Валери, пригодилась мне для того, чтобы вспомнить то, чего я никогда не знал и не умел.
Не сразу справившись с управлением четырех-копытного животного, я пожалел, что у него нет хотя бы педалей. Проехав мимо деревни, я двинулся вдоль реки на север к дому Безумного паромщика, в прошлом шального скотовода. По пути мне опять повстречался Варек. Он стоял под дождем, на том же месте где и в прошлый раз.
– Красиво!
– сказал Варек, когда конь поравнялась с ним.
Обернувшись, я увидел, что огонь с пристани перекинулся на близлежащие дома и, не смотря на дождь, разгорался все сильнее.
– Тебе надо торопиться. Скоро ударит молния - сказал Варек.
И опять перед моими глазами всплыла его картина, молния над горящей деревней в центре которой, отряд всадников.
– Прости, что так получилось...
– сказал я Вареку.
– Ничего страшного. Отстроят лучше прежнего. В первый раз что ли?
– спокойно сказал мальчик и мечтательно добавил - Мне будет, что рисовать.
Глава 11
Долг чести.
Примерно, через два часа пути небо озарила яркая вспышка, следом прозвучал мощный раскат грома. Конь заржал, и его повело немного в сторону. Я чуть было не оказался на земле. Потрепав жеребца по загривку, я наклонился и ласково прошептал ему на ухо:
– Ничего. У нас есть фора.
Полночи в седле, для неподготовленного человека, это тяжелое испытание. Пред восходом солнца, я уже готов был бросить поводья, упасть на землю и умереть. Но появившиеся из-за горизонта первые лучи, придали мне сил. Найдэ, поднимавшаяся где-то над Адэном, зарядила меня оптимизмом и верой в удачу. Каждый день, не смотря ни на что, оно поднималось и освещало всю красоту и грязь этого мира. Его не смущали войны, интриги, болезни и голод. Одинаково она светила и дичи, и охотнику, идущему по ее следу.
Всплыли мысли о том, что Валери может навсегда лишиться радости встречать новый день. Когда она приведет в движение Элдану, я могу потерять ее навсегда. Она больше не будет впутывать меня ни в какие авантюры, ни будет совместных путешествий, и никогда снова я не услышу ее чудесный смех. И от этих мыслей, мне стало не по себе. Что бы отделаться от них, я посильнее пришпорил коня. Боль в ногах и спине заставила меня вспомнить, за что порой мне ненавистна эта жизнь.
Было уже совсем светло когда, конь остановился напротив дома Безумного паромщика. Неподалеку виднелся перекинутый через реку толстый канат и большой метров двадцать по площади паром под ним. Паромщик сидел на скамейке перед домом и курил трубку.
Оказавшись на земле, мои ноги повели себя не самым достойным образом. Они попросту подкосились и я повалился на землю. При этом паромщик громко рассмеялся. Несколько минут я лежал, не делая ни единого движения. Потом попытался сеть. Хоть и с большим трудом, но мне это удалось. Я помассировал мышцы, но это мне никак не помогло.
На четвереньках, я подполз к лавке, на которой сидел паромщик и попытался на нее забраться. Попытка оказалась самой настоящей пыткой. Паромщик встал, приподнял меня как пушинку за подмышки и посадил на лавку. Затем сел обратно на свое место.
– Благодарю - простонал я.
– Покурить хочешь?
– как ни в чем не бывало, спросил паромщик, протягивая
Запах дыма из трубки показался мне знакомым.
– Грибы?
– спросил я.
– Они самые!
– ответил он.
– Гремлин привез?
– спросил я.
– Кто ж еще?!
– усмехнувшись, ответил паромщик.
На вид паромщику не было пятидесяти. Но в его буйной черной шевелюре уже появилась седина. Он был высоким и крепкого телосложения. Только торчащий под рубахи живот портил фигуру. Выпирающее брюхо свисало, через широкий кожаный ремень с железной пряжкой, в виде улыбающейся коровы.
– Мое имя Максим - представился я.
– А меня зови Паромщик!
– весело ответил бывший скотовод.
– А имя у тебя есть?
– спросил я.
– Все зовут меня Паромщик, и ты зови так.
– Но ведь до того, как ты стал паромщиком - не унимался я, даже не знаю, почему мне вдруг захотелось узнать имя человека чье творение и заработок, я должен уничтожить - у тебя было имя?
– Так это ж сколько воды утекло с тех пор?
– ответил вопросом на вопрос Паромщик и рассмеялся.
– Добротный паром - начал я издалека.
– Да уж, два месяца строил, а еще каждую неделю, надо все проверить, где какое соединение подтянуть. А с канатом, знаешь, сколько возни было? О-о-о!
Мне стало стыдно за то, что я должен сделать. И я не нашел слов, чтобы продолжить разговор.
– Да ты не переживай!
– сказал Паромщик хлопнув меня по колену.
– Ты думаешь у меня тут жизнь сахар? Целыми днями туда-сюда, туда-сюда. Скучно мне. Раньше хоть лесорубы постоянно переправлялись. Нарубят лесу и справляют вниз по реке до самого Волраба. А теперь вон орки в конец обозлились. Головы рубить начали, тела по всему лесу развесили, так теперь ни одна скотина на тот берег не просится. Да еще вот дочка подрастает, замуж ей надо! А где тут нормального жениха сыскать?
– при последних словах он вопросительно посмотрел на меня, а я пожал плечами - Вот, то-то и оно! Сниматься надо с места. А паром, ну что ж... Пришло его время...
– Так ты знаешь?
– спросил я.
– А кто не знает?
– возмущенно повысив голос, заговорил Паромщик - Только глухой да слепой, да люди, которые всю жизнь спят на ходу и ничего кроме своих снов и не видят!
Паромщик замолчал, глубоко затянулся дымом из трубки, выдохнул и доверительным шепотом сказал:
– Большие перемены грядут. И когда они наступят, я бы хотел оказаться подальше от этих мест.
– Паром надо сжечь - попытался я сказать как можно тверже, но вышло не очень убедительно.
– А канат перерезать с обоих, сторон и отпустить вниз по реке. Иначе черные псы быстро нас настигнут.
Паромщик оглушительно захохотал, мне стоило не малых усилий, чтобы удержаться на лавке и не упасть.
– Представляю, как эти собаки будут барахтаться в речке - сказал он после того, как закончил хохотать.
– Ну ладно. Нечего рассиживаться, времени мало.
Паромщик поднялся, вытряхнул трубку, постучав ей об край лавки и посмотрев на меня с хитрым блеском в глазах, сказал:
– Одного масла четыре бурдюка уйдет. А сколько слез над огнем мне пролить придется.
Я отстегнул кашель от ремня и, не раздумывая, вручил его паромщику. Торговаться, у меня не было ни времени, ни сил.