Долина Виш-Тон-Виш

Купер Джеймс Фенимор

Характер событий того дня пробудил всю скрытую энергию Пуританина. Поутру он воспрянул духом с обычным воодушевлением, с каким всегда приветствовал день отдохновения. Волнение штурма застало его стоящим выше самых больших земных потрясений и, усилив чувства, которые никогда не могут угаснуть в человеке, близко познавшем обычаи войны, укрепило его мужественное упорство и еще сильнее преисполнило покорностью и терпением. Под влиянием этих чувств он ответил с суровостью, равнозначной серьезности индейца:

— Господь ввергнул нас в узилище язычников, и тем не менее имя его будет благословенно под моей кровлей! Из зла произойдет добро; а из этого торжества невежды последует вечная победа!

Вождь пристально взглянул на

говорящего, чья истощенная фигура, почтенное лицо и длинные волосы, дополняемые румянцем воодушевления, игравшим под тусклыми и глубоко посаженными глазами, выдавали характер, казалось, возвышавшийся над человеческими слабостями. Склонив голову в суеверном почтении, он мрачно отвернулся к тем, кто по своему характеру представлялись людьми более от мира сего и потому больше подходили для замыслов, занимавших его мысли.

— Дух моего отца крепок, но его тело подобно ветке обгоревшего болиголова! — Таким лаконичным заявлением он предварил свое следующее замечание. — Почему так? — продолжал он, сурово глядя на трех человек, так недавно противостоявших ему в смертельной схватке. — Вот люди с кожей как цветок кизила и, однако же, с такими темными руками, что я их не вижу!

— Они почернели от тяжелого труда под палящим солнцем, — возразил Контент, знавший, как разговаривать на образном языке людей, в чьей власти он оказался. — Мы трудились, чтобы наши женщины и дети имели пищу.

— Нет… Кровь краснокожих изменила их цвет.

— Мы подняли топор, чтобы земля, которую даровал Великий Дух, по-прежнему оставалась нашей и чтобы наши скальпы не окуривались дымом вигвама. Разве стал бы наррагансет прятать свое оружие и связывать себе руки, когда клики войны звенят у него в ушах?

При намеке на владение долиной кровь так сильно прилила к щекам воина, что их природный смуглый оттенок сделался еще темнее. Но, судорожно сжав рукоять своего топора, он продолжал слушать как человек, привыкший полностью владеть собой.

— Что делает краснокожий, можно видеть, — ответил он, указывая с мрачной улыбкой на сад и выставляя на обозрение из-под одеяла, когда поднял руку, два дурно пахнущих трофея победы, прикрепленных к его поясу. — Наши уши открыты очень широко. Мы слушаем, чтобы услышать, каким образом охотничьи земли индейцев стали пахотными полями йенгизов. А теперь дай услышать моим мудрецам, чтобы они стали более хитрыми, когда снег посеребрит их головы. Бледнолицые владеют тайной делать так, чтобы черное казалось белым!

— Наррагансет…

— Вампаноа! — прервал вождь с высокомерным видом, с которым индеец отождествляет себя со славой своего народа. Затем, бросив более мягкий взгляд на молодого воина у своего локтя, он добавил поспешно и льстиво: — Это очень хорошо… наррагансет или вампаноа… вампаноа или наррагансет. Краснокожие люди — братья и друзья. Они снесли ограждения между своими охотничьими землями и очистили тропы между своими деревнями от зарослей. Что вы можете сказать наррагансету? Он еще не заткнул себе уши.

— Вампаноа, если таково твое племя, — заметил Контент, — ты услышишь то, что, как учит моя совесть, является языком, которым следует говорить. Бог англичанина есть Бог людей любого звания и любого времени. — Его слушатели покачали головами в сомнении за исключением самого молодого вождя, чьи глаза ни разу не посмотрели в сторону, пока тот говорил, и каждое слово, казалось, входило глубоко в тайники его разума. — Вопреки этим знакам богохульства я буду провозглашать мощь того, кому я молюсь! Мой Бог — это и твой Бог, и он сейчас смотрит одинаково на наши поступки и испытует с непостижимым знанием сердца нас обоих. Эта земля — Его подножие, а вон то небо — Его престол! Я не претендую проникнуть в Его священные тайны или объяснить причину, почему половина Его дивного творения так долго оставалась в болоте невежества и языческого омерзения, в каком ее застали мои предки; почему эти

холмы никогда прежде не откликались эхом на песнопения хвалы или почему долины столь долго пребывали немы. Это истины, скрытые в тайных замыслах Его священных целей, и нам этого не дано знать до их окончательного завершения.

Но великий и праведный дух привел сюда людей, преисполненных любви к истине и богатых замыслами, внушенными тяжким бременем веры постольку, поскольку их помыслы обращены на вещи чистые, в то время как сознание своих прегрешений повергает их в глубоком смирении во прах. Ты выдвигаешь против нас обвинение, что мы домогаемся твоих земель и что наши души исполнены развращенности богатых. Это происходит от неведения того, что было отринуто, дабы дух того, что угодно Богу, мог крепко держаться за истину. Когда йенгизы пришли в эти дикие места, они оставили позади все то, что может радовать глаз, ублажать чувства и питать желания человеческого сердца в стране своих предков, ибо, как ни прекрасно творение Господа в других странах, нет ничего, что так Же великолепно, как то, от чего отправились в глушь эти пилигримы. На том благословенном острове земля стонет от обилия своих продуктов; их сладкие запахи ласкают обоняние, а глаза не устают лицезреть их прелесть. Нет, бледнолицые покинули домашний очаг и всю эту сладостную жизнь, чтобы служить

Господу, и не по наущению одержимых душ или порочного тщеславия!

Контент сделал паузу, ибо, воспылав духом, который его воодушевлял, он незаметно уклонился от своей темы. Его победители сохраняли чинную серьезность, с какой индеец всегда слушает речь другого, пока тот не закончит, а затем Большой Вождь, или Вампаноа, как он сам себя поименовал, слегка коснулся пальцем плеча пленника и спросил:

— Почему же народ йенгизов заблудился на тропе, которая никуда не ведет? Если страна, покинутая ими, такая привлекательная, разве не может их Бог внять им из вигвамов их отцов? Смотри: если наши деревья всего лишь кустарник, оставьте их краснокожему. Он найдет место под их ветвями, чтобы укрыться в тени. Если наши реки малы, это потому, что сами индейцы малы ростом. Если холмы низкие и долины узкие, а ноги моего бедного народа устают за время долгой охоты, то тем легче им шагать среди них. А то, что Великий Дух создал для краснокожего человека, краснокожий должен беречь. Те, чья кожа подобна свету утра, должны уйти обратно в сторону восходящего солнца, откуда они пришли, чтобы причинить нам вред.

Вождь говорил спокойно, но как человек, давно привыкший действовать в обстановке хитроумных споров, согласно обычаю народа, к которому он принадлежал.

— Бог решил иначе, — сказал Контент. — Он привел своих слуг сюда, чтобы фимиам хвалы вознесся из диких мест.

— Ваш Дух — это злой Дух. Ваши уши поддались на обман. Совет, который велел вашим юношам отправиться так далеко, говорил не голосом Маниту 109 . Он сошел с языка того, кому принято видеть добычу скудной, а скво голодными. Довольно! Вы идете за обманщиком, а не то ваши руки не были бы такими темными.

109

Маниту — в исконном индейском понимании: сверхъестественные силы или существа, выполнявшие роль личного духа-покровителя. Согласно верованиям индейцев, в маниту воплощались неизвестные силы и свойства действительности; одновременно маниту понимались как магическая власть, невидимая сила или причина, которой могут обладать люди, животные и отдельные предметы неживой природы. В куперовских романах часто просматривается иная трактовка этого понятия (в подобных случаях слово Маниту всегда пишется с большой буквы): согласно концепции христианских миссионеров, Маниту, или Великий Дух, является ипостасью библейского Бога.