Долина
Шрифт:
А уж тем более – во время кубка мира по футболу. Накануне концерт клаксонов и радостные вопли сопровождали победу Франции над Австралией со счетом 2:1, если верить информационным каналам. Не бог весть какое достижение: одержать победу с разницей всего в одно очко над нацией, известной прежде всего успехами в регби. Однако, похоже, некоторым этого вполне хватало для счастья.
Вот о чем думал Сервас в этот вечер, наблюдая, как небо из светло-розового становится пепельным. На миг ему захотелось достать сигарету, как обязательно сделал бы по привычке два дня назад, но он тут же вспомнил об антиникотиновом пластыре.
– Папа!
Сервас оторвался от своих мыслей, прошел коридором в комнату Гюстава.
– Зубы почистил? – спросил он.
Сидя уже в кровати,
– Почитаешь мне какую-нибудь историю?
Сервас улыбнулся и подошел к этажерке с детскими книгами… Прошлой зимой Гюстав попросил планшет. Наверняка слышал о нем в школе. С некоторых пор у детей в комнатах сплошь эти экраны… Прежде чем положить планшет под елку в Новый год, он решил посоветоваться с учительницей. И та нарисовала ему поистине апокалипсическую картину: мальчик не всегда может сосредоточиться, невнимателен на уроках, витает в облаках, часто словно впадает в спячку. А когда спросил о том же у доктора Леа Деламбр, та его успокоила: «Дети все разные, хотя это действительно так: многие тесты на концентрацию, речь и память выявляют определенную связь между временем, проведенным перед экраном, достижениями в учебе и сном… Главный вопрос в том, сумеешь ли ты ограничить его пользование планшетом». Говоря все это, она пристально на него посмотрела, и он решил с планшетом пока подождать.
Сервас взял с полки книгу, открыл ее и устроился рядом с Гюставом.
– «Когда Бари родился, – начал он, – мир показался ему большой темной пещерой. Его мать, Серая Волчица, была слепа…»
– А почему она была слепая? – спросил Гюстав, у которого уже слипались глаза.
Пятью минутами позже, вернувшись в гостиную, Сервас поставил два прибора на угловой стол и направился в кухню. Кролик в винном соусе по-деревенски. Рецепт нашел в поваренной книге для новичков. А рецепт соуса – в интернете. Даже он не смог не поддаться неумолимому ходу прогресса.
Сквозь раскрытую балконную дверь послышались два гудка клаксона.
Он высунулся из окна. Автомобиль быстро мигнул фарами, а он в ответ помахал рукой: «путь свободен».
Потом зажег две свечи на столе, сменил пластинку Малера на другую и пошел к двери.
– Добрый вечер, Коломбо, – сказала, выходя из лифта, доктор Леа Деламбр.
На ней была длинная черная юбка и красное болеро [8] поверх черной блузки со вшитым бюстгальтером. Кожу ее уже покрыл прелестный медовый весенний загар, и Мартен не смог отвести глаз от нежного рисунка ключиц и от того, что медики именуют грудино-ключично-сосковой мышцей. Но долго любоваться она ему не дала: приблизила лицо, и руки легко, как крылья бабочки, взлетели к его затылку. Она прижалась губами к его губам, и он увидел свое отражение в огромных глазах, тут же заслонивших весь мир.
8
Укороченный жакет.
– Гюстав спит?
Он кивнул. Доктор Леа Деламбр быстрым легким шагом обогнула его, вошла в гостиную, бросила сумочку на диван, отпустила реплику по поводу запаха дымка из кухни и обернулась к Сервасу.
– Держишься?
Он спросил себя, о чем она, уже решил, что о Гюставе, и вдруг сообразил: о недавнем обещании бросить курить.
– С пятницы ни одной сигареты.
Она снова его поцеловала и потерлась носом о его шею, как ласковый щенок.
– Ты действительно ничем не пахнешь. А я уже почти привыкла к запаху…
Он положил руки на ее округлые бедра, ощутив под легкой юбкой стройное тело, и притянул ее к себе.
– Я нуждаюсь в полном медицинском осмотре, доктор.
– Всего через три дня?
– Это никогда не помешает…
– Давай сначала поедим, я с утра ничего не ела и голодна, как волк.
Они чокнулись бокалами с вином и принялись за еду. Мартен любовался тем, как ее красивые зубы расправляются с мясом. Леа похвалила его кулинарное искусство, но он прекрасно знал, что передержал кролика. Завела разговор о своем детском
Она рассказывала о детском центре с деланой отстраненностью, но Сервас знал, что для нее это способ защиты. Девочка четырнадцати лет забеременела, но родители запретили ей делать аборт, и Леа подозревала, что своим состоянием девочка обязана отцу. Мальчик десяти лет, жертва травли в социальных сетях, уже трижды пытался покончить с собой. Четырехлетний ребенок с синдромом Ушнера, который проявляется во врожденной глухоте и постепенно прогрессирующей слепоте. Если Бог существует, то он тот еще засранец. А вот более обычный случай: мать забыла грудного ребенка в автомобиле на самом солнцепеке, и вид у него был, как у курицы, которую только что достали из духовки. Легко предвидеть, каковы будут неврологические последствия. Или вот: новорожденный, страдающий анальной имперфорацией, проще говоря, у него в попке нет дырочки. И еще куча детишек с проблемами питания и психомоторики…
Серваса угнетал этот поток слов. Дети… Он не решался признаться Леа, что, когда она перечисляет все беды, которые валятся на головы детей на этой планете, он неизбежно думает о Гюставе. А ей было необходимо с ним поделиться. Интересно, что она подумает, если он попросит ее перестать?
Замечательно то, что им обоим удается отстраниться от работы и встречаться, чтобы заняться любовью, освободившись от повседневности и пристав к тем берегам, где они все лучше узнавали друг друга и друг друга открывали. И у Серваса всякий раз внутри все сладко замирало, когда он видел, как наслаждение меняет лицо Леа, и она почти кричит, впившись ногтями ему в плечи, в руки или в простыни, толкая лобок навстречу ему, уйдя взглядом куда-то внутрь себя и позабыв обо всем, и о нем тоже. Он больше всего ценил эти моменты – ведь он долгое время считал, что остаток жизни проведет в одиночестве.
В ту ночь, когда она заснула, он лежал, прислушиваясь к уличному шуму за открытым окном, и вдруг подумал, что появление в жизни Леа и Гюстава сделало его одновременно и сильнее, и уязвимее.
Отныне Мартен волновался не только за себя.
Он удержался и не пошел посмотреть, как там Гюстав, а любовался спиной лежащей на боку женщины, плавным изгибом ее бедер, ее ногами. Вслушивался в ее дыхание и чувствовал, как в нем что-то расправляется, и простое счастье возникает словно ниоткуда, как легкий аромат из флакона. Он взглянул на экран мобильника. Через несколько часов он ее разбудит, и она убежит, как воровка, прежде чем рассветет, а главное – прежде чем проснется Гюстав. Сервас не хотел, чтобы сын видел их вместе. Пока не хотел. Время еще не пришло. Гюстав все реже и реже вспоминал о матери, но изредка она возникала в разговорах, как неотступный призрак.
Марианну Бохановски когда-то похитил серийный убийца Юлиан Гиртман. Это случилось восемь лет назад, в июне 2010 года, когда она была беременна Гюставом. Сервас помнил этот день, как будто все произошло только вчера: пустой дом и гремящая на полную мощность музыка Малера… Медь и скрипки неистовствовали в том месте финала Шестой симфонии, которое Теодор Адорно [9] назвал «Все плохо, что плохо кончается». Она родила сына в неволе, и именно Гиртман сам доверил его Сервасу, когда мальчик тяжело заболел. Прежде чем полиция его арестовала, он сам отвез Мартена в австрийскую клинику. Марианна больше не появлялась. Швейцарец отказался даже сообщить Мартену, жива она или нет.
9
Теодор Людвиг Визенгрунд Адорно (1903–1969) – немецкий философ, социолог, композитор, теоретик музыки. (Прим. перев.)