Долларовый эквивалент

Макеев Алексей Викторович

– Открывай! – спокойно приказал Гуров.

Всей группой они подошли к лестнице, ведущей в подвал, спустились. Трофимов отпер замок и распахнул перед Гуровым тяжелую, обитую железом дверь, зажег свет.

Подвал был разделен на бетонные секции. Здесь до сих пор сохранился въедливый запах медикаментов. Трофимов подошел к одной из секций и открыл еще одну дверь. Когда вспыхнула лампочка, то все увидели сидящего на топчане человека. Одна рука его была прикована наручниками к железному кольцу, вмурованному в стену. Лицо у человека

было измождено и покрыто синяками, однако Гуров узнал его сразу. Это был Вельяминов.

Глава 9

Больше всего Гурова поразил взгляд Вельяминова. Это не был взгляд сломленного человека, хотя наверняка в последние дни артисту пришлось туго. Но это и не был взгляд человека, который идет на любые пытки, сознавая свою правоту и невиновность. В глазах Вельяминова даже сейчас было такое выражение, будто он сидел за карточным столом и вел расчетливую игру, стараясь угадать, что на руках у партнеров, и соображая, насколько хороши у него шансы.

Входя в подвал, Гуров был намерен немедленно освободить человека, там находящегося. Но теперь, посмотрев в глаза Вельяминову, он неожиданно переменил решение. В голову ему пришла не слишком гуманная, но рациональная идея.

– Ну-ка, ребята, погуляйте пока наверху! – сказал Гуров, оборачиваясь к своим спутникам. – А я с молодым человеком перекинусь парой слов тет-а-тет. Без меня ничего не предпринимайте. Решения буду принимать я.

Все вышли, а Гуров присел на топчан рядом с Вельяминовым. Снимать наручники с него он не торопился.

Физиономия у Вельяминова была разукрашена на славу, да и заключение не пошло ему на пользу, но хорошая физическая форма позволяла ему и сейчас держаться с определенным достоинством. Гуров с профессиональным интересом осмотрел его мускулистую фигуру, синяки под глазами и запачканную одежду. Вельяминов в свою очередь настороженно рассматривал незнакомого человека, прикидывая в уме, что готовит ему эта неожиданная встреча.

– Давно обосновался? – спросил наконец Гуров.

– Несколько дней, – хрипло ответил Вельяминов. – Точно не помню. А я вас, кажется, где-то видел…

– А я, брат, старший уполномоченный по особо важным делам, полковник Гуров. Ты ко мне на допрос приходил, чепухи всякой наплел, а потом вот сюда спрятался. Теперь вспомнил?

– Теперь вспомнил, – невесело сказал актер. – Вообще-то я здесь не по своей воле, как видите. Кстати, может, снимете наручники? Ведь у вас наверняка ключ есть?

– Ключ? А в самом деле – где у меня ключ? – задумчиво сказал Гуров. – Ведь вот какой я растяпа – я ведь ключ на столе в кабинете оставил! Так что ты, брат, потерпи пока, раз уж столько дней терпел. Еще неизвестно, стоит ли тебя вообще отсюда забирать…

– То есть как?! – опешил Вельяминов. – Что вы такое говорите? Вы же… вы же полковник! Или вы заодно?..

– Заодно с кем? – хладнокровно спросил Гуров.

– Ну, с этими козлами, – в некотором замешательстве

ответил Вельяминов, взглядом пристально изучая выражение лица Гурова.

– Знаешь, брат, я в фауне не разбираюсь, – сказал Гуров. – Не мой курятник. Я, знаешь, бюрократ. Меня хлебом не корми, а дай официальную установку – паспортные данные, особые приметы, чистосердечное признание… Так что про козлов давай не будем. Говори по-человечески – кто тебя сюда запер?

– Понятно кто, – угрюмо ответил Вельяминов, что-то усиленно про себя соображая.

– Мне непонятно, – возразил Гуров. – Ты не размазывай кашу по тарелке, говори прямо.

Вельяминов некоторое время подумал, а потом вдруг сказал:

– Вообще-то я не знаю, кто они… Может, банда какая?..

– Мы с тобой теперь что – в казаков-разбойников играть будем? – спросил Гуров. – Ты пойми простую вещь. Я ведь сейчас могу встать и уйти, а ты останешься на своем месте. Пусть с тобой твоя банда разбирается. Ты, похоже, человек упрямый, раз они с тобой так долго возятся. А я упрямых не люблю – времени они много отнимают и нервов. А мне время дорого… – Гуров поднялся и сделал вид, что направляется к двери.

– Вы действительно на это пойдете? – изумился Вельяминов. – Вам же за это вставят! Это незаконно!

– Ишь какой законник выискался! – покачал головой Гуров. – А кто узнает? Я думаю, после моего ухода от тебя постараются поскорее избавиться, так что мне ничего не грозит, не надейся.

– Значит, вы заодно, – упавшим голосом сказал Вельяминов. – Понятно. Единение правосудия с крупным бизнесом… Примета времени, значит.

– Ты дискуссию не разводи, – невозмутимо сказал Гуров. – Последний раз спрашиваю – расскажешь, что с тобой случилось, или я тебя здесь оставляю – на дальнейшее прессование?

Вельяминов дернулся, будто собирался сорваться с топчана, но только коротко звякнуло железо, и актер остался на месте.

– Знаю, что будет дальше, – я все вам выложу, а вы все равно уйдете, – хмуро сказал он. – Вам на меня наплевать. Вы все заодно.

– Вот заладил! – с досадой сказал Гуров. – А по-моему, тебе уже все равно, приятель, – заодно мы или нет. Шансов у тебя, по-моему, никаких. И выглядишь ты неважно. Как по нужде-то ходишь?

Лицо Вельяминова передернулось – видимо, Гуров задел больное место. Под топчаном стояло что-то похожее на больничное судно – еще один повод чувствовать себя униженным.

– Хорошо, я все вам расскажу, – вдруг решительно заявил Вельяминов и добавил с пафосом: – Я верю в торжество закона!

– Ну, слава богу, хоть нашелся еще один человек, который в это поверил! – усмехнулся Гуров и опять присел на топчан. – Я тоже в него верю, кстати. Выходит, мы заодно с тобой, а не… С кем, ты говоришь, я там заодно?

Вельяминов набрал в грудь воздуху, словно собирался нырять, и выпалил:

– С Бардиным, конечно. То есть я так подумал, а уж как на самом деле…