Доля Ангелов
Шрифт:
Разница лишь в том, что Брэдфорд подсадил на опиаты их семейный частный врач, и она лежала на белье Porthault, а не в картонной коробке, и у нее была личная сиделка, а не приют. Заменили только название «наркотик» стал называться «лекарством», а суть осталась той же.
Независимо от того, как его называли, можно было воочию увидеть насколько с ним было лучше и проще для этой женщины, чем иметь дело с реальностью.
— Ты нужна мне, — прошипел Ричард. — И когда я покупаю что-то, я ожидаю, что это нужная вещь, и я буду ею пользоваться. Или же мне придется ее выбросить.
— И если ты хочет
— Ты будешь удивлена. Я республиканец, запомни.
Над плечом Ричарда, она посмотрела в овальное зеркало над одним из двух итальянских комодов Людовик XV восемнадцатого века, которое прекрасно отображало их двоих: у нее размазалась помада, словно кровь на подбородке, ее голубое платье задралось, оголяя кружева на чулках, ее темные волосы находились в полном беспорядке, создавая ореол шлюхи, которой она и была; он в своей старомодной пижаме, со стрижкой восьмидесятых с Уолл-Стрит, напряженный, напоминающий подъемный кран внука Илии, готовый вот-вот рвануть вперед. А что же было вокруг них? Шелковые портьеры, как бальные платья на окнах, спадали, как водопады, антиквариат, достойный королевы Виктории и Альберта, кровать большая, как зал для приемов, одеяло с монограммой.
Она и Ричард в домашней одежде, в их полном игнорировании вежливой дискуссии были неправильной нотой в слезливой сонате Вермеера, как спущенное колесо на судьбоносном автомобиле.
И да, Джин любила раздор. Столкновения с Ричардом вошли в привычку, они оба испытывали дрожь на краю безумия, зуд друг от друга, хотя она пыталась как-то это исправить.
Однако, им удавалось как-то существовать. С ее резким разворотом финансового положения и его губернаторскими амбициями, они напоминали союз нахлебницы и хозяина, запертые в неустойчивые отношения, основанные на своей давней борьбе, самой популярной дебютантки Чарлмонта, неожиданно обнаружившей себя в книге почета.
Все-таки их брак был построен на гораздо меньших из основ… не таких как иллюзия любви, а скорее, ложь, не верность и ядовитом дурмане «судьба».
Она устала от разборки.
— Я пойду спать, — объявила она, повернувшись в сторону ванной комнаты. — Этот разговор меня утомил.
Он схватил ее, он не за волосы на этот раз.
— Но я еще не закончил с тобой.
Он повернул ее кругом и притянул к себе, она открыто зевнула ему в лицо.
— Давай побыстрее. Да, точно. Ты ничего не делаешь так быстро — это единственная вещь, которая мне нравится в сексе с тобой.
Глава 5
Дом Лиззи
Мэдисонвиль, штат Индиана
— Ты же на самом деле не думаешь, что я стоял там, чтобы прыгнуть, да?
Спросил Лиззи мужчина, которого она любила, с другого конца ее дивана, она попыталась взять себя в руки… но у нее не получилось, она стала поглаживать ручной работы лоскутное одеяло, натягивая его на ноги. Ее маленькая гостиная в передней части дома была с большими шестью окнами, выходящими на крыльцо и лужайку перед домом, а также на грязную дорогу. Декор был комфортным и уютным, ее коллекция старинных сельскохозяйственных
Обычно, ее укрытию никогда не удавалось до конца успокоить ее. Сегодня рассвет явно затянулся.
Да, и какая была ночь! У них заняли ответы на вопросы полиции около двух часов по поводу того, что произошло, они извинились и попросили довезти их до машин, потом поехали домой.
Если бы не друг Лейна, шериф Митчелл Рэмси, они бы до сих пор была на берегу реки в полицейском участке у викторианского коттеджа. В наручниках и светило бы им задержание.
Митч Рэмси имел возможность позаботиться о сложных ситуациях.
Так что да, теперь они сидели здесь, на ее диване, Лейн вышел только что из душа в своей любимой толстовке университета Вирджинии, она переоделась в одну из его рубашек на пуговицах и леггинсы. Но черт побери, хотя стоял май, и они находились на юге, она чувствовала холод, пробирающий до костей, который и являлся ответом на вопрос Лейна.
— Лиззи? Ты думаешь, что я собирался прыгнуть?
— Конечно, нет.
Боже, она никогда не забудет, как он стоял с той стороны парапета, как повернулся, взглянув на нее… рука видно соскользнула… и он пропал из поля ее зрения…
— Лиззи…
Всплеснув руками, она попыталась сдержать свои эмоции, но ей не удалось.
— Если ты не собирался прыгать, тогда какого черта, ты там делал? Ты наклонился для падения, Лейн. Ты собирался…
— Я пытался выяснить, на что это похоже.
— Потому что ты хотел убить себя! — заключила она, еле выдавив из себя эти страшные слова.
— Нет, потому что я хотел понять его.
Лиззи нахмурилась.
— Кого? Своего отца…? — словно он пытался выяснить о ком-то еще? — Лейн, серьезно, есть и другие способы смириться с этим фактом.
Например, можно пойти к психологу, где он будет сидеть на другом диване, рассказывая свои проблемы. И эти разговоры явно бы уменьшили его шансы упасть с моста, по крайней мере, она надеялась, что они бы уменьшились до нуля, пока он будет пытаться разобраться с психологом, что происходит в его жизни.
И в качестве бонуса, ей не пришлось бы беспокоиться, что она стала угонщицей катера.
«Интересно, пятидолларовая купюра по-прежнему там?» — подумала она, после того, как они все рассказали полиции.
Лейн вытянул одну руку, словно протягивал что-то и у него раздался хруст то ли в локте, то ли в плече.
— Теперь, когда отец мертв, я не получу никаких ответов. Я застрял здесь, разгребая его дерьмо, и я адски зол, потому что не понимаю многого. Любой может сказать, что он был поганым человеком, и это правда… но это ничего не объясняет и не дает никакой информации. Я смотрел на твой потолок, мучаясь бессонницей и больше не мог терпеть. Я поехал к мосту, я свесился через перила, оказался на той стороне, чтобы встать туда, где стоял он… потому что я хотел увидеть то, что видел он. Я хотел понять, что он чувствовал, стоя там. Я хотел получить ответы. Но ответов там нет… и я стоял там не для того, чтобы убить себя. Клянусь душой мисс Авроры.