Доля секунды
Шрифт:
— Оружие и удостоверение — полный набор.
— Интересно, здесь принято запирать двери на ночь?
— Бог с тобой, Шон! Уж не собираешься ли ты их взломать?
— Зачем же, если они не заперты на замки?
— Ты серьезно? В каком, интересно, университете так преподают право? Ты хочешь совершить незаконное проникновение в чужой дом, да еще ночью?
— Я просто думаю, что в отсутствие Конта было бы неплохо осмотреть его жилье.
— Но он может быть дома и просто спать. Или может вернуться и застать нас внутри.
— Не нас, а только меня. Ты действующий сотрудник
— А ты член коллегии адвокатов. И значит, являешься блюстителем закона.
— Да, но адвокаты всегда найдут какую-нибудь юридическую зацепку, чтобы обойти закон. Это наш хлеб, или ты не смотришь телевизор?
Кинг вернулся к машине и достал фонарь. Когда он подошел к Мишель, та схватила его за руку:
— Шон, это безумие! А что, если увидит сосед и вызовет полицию?
— Тогда мы скажем, что нам послышалась, как кто-то зовет на помощь.
— И кто этому поверит?
Кинг уже взялся на ручку задней двери и попробовал открыть:
— Черт!
Мишель с облегчением выдохнула:
— Заперто? Слава Богу!
И тут Шон с хитрой улыбкой распахнул дверь:
— Шутка! Я буквально на минуту. Смотри в оба!
— Шон, пожалуйста…
Он скользнул внутрь, не дав ей договорить. Мишель принялась расхаживать возле двери, сунув руки в карманы и напустив на себя беззаботный вид, хотя внутри у нее все дрожало от напряжения и тревоги. Она попыталась даже насвистывать, но не сумела — от волнения у нее пересохли губы.
— Черт бы тебя побрал, Шон Кинг! — только и смогла пробормотать она.
Шон оказался на кухне. Посветив фонарем, он увидел, что помещение было маленьким и, видимо, редко использовалось. Значит, Конт предпочитал питаться вне дома.
Кинг прошел в гостиную, обставленную очень просто. В ней царил порядок. Вдоль стен стояли книжные шкафы с традиционным набором томов Гете, Фрэнсиса Бэкона, Джона Локка и вечно актуального Макиавелли.
Судя по всему, работал Конт не в гостиной, а в отдельном кабинете, который гораздо лучше характеризовал его как личность. На письменном столе лежали в совершенном беспорядке книги и бумаги; одежда на диване были свалена в кучу, пол явно давно не мыли. Стоял стойкий запах табачного дыма, и Кинг заметил на полу пепельницу, полную окурков.
На стенах висели книжные полки, прогнувшиеся под тяжестью книг. Кинг сомневался, что за ними может что-нибудь прятаться, но для очистки совести вынул пару томов. Ничего не обнаружив, он осмотрел стол и выдвинул из него ящики, однако тайников в них не оказалось. На глаза Шону попался ежедневник, но, полистав его, он не нашел здесь какой-либо интересной информации.
Конт говорил, что работал над книгой, и, судя по его кабинету, не кривил душой: повсюду были разбросаны заметки, наброски, газетные вырезки. Аккуратность явно не входила в список добродетелей профессора, и Кинг при виде такого беспорядка испытывал настоящее отвращение. Он не выдержал бы в этом помещении и десяти минут, хотя в молодости его квартира выглядела еще хуже. Но в отличие от Конта такой период в его жизни остался в далеком прошлом.
Кинг подумал, не стоит ли пригласить
Он поднялся на второй этаж. Там было две спальни, но пользовались явно только одной. Это помещение выглядело опрятнее: вещи аккуратно сложены в небольшом шкафу, а ботинки стояли в галошнице из кедра. Кинг заглянул под кровать, но обнаружил там только клубы пыли. В ванной на полу валялось влажное полотенце, а на полке стояли кое-какие туалетные принадлежности.
Он прошел в другую спальню, явно гостевую. Здесь тоже имелась отдельная ванная, но в ней не было ни полотенец, ни прочих туалетных аксессуаров. На одной из стен висела полка с фотографиями. На всех был запечатлен Конт с разными людьми, которых Кинг не знал, и только на последнем снимке увидел знакомое лицо.
Тут снизу раздался голос, заставивший его вздрогнуть:
— Шон, спускайся! Конт вернулся.
Он выглянул в окно и увидел, как к крыльцу подъезжает большая машина. Кинг выключил фонарь, сунул фотографию в карман и быстро, но осторожно спустился вниз на кухню, где его нетерпеливо ждала Мишель. Они вместе вышли через заднюю дверь, дождались, пока Конт войдет в дом, и постучали в переднюю дверь.
Профессор, увидев, кто к нему пришел, изменился в лице и бросил подозрительный взгляд за их спины:
— Это ваш «лексус» стоит там?
Кинг кивнул.
— Я никого в нем не видел, когда проезжал. И когда подходил — тоже.
— Я прилег на заднем сиденье подремать, пока вас нет, а Мишель ходила к соседям спросить, не знают ли они, когда вы вернетесь.
Конт явно не поверил этому объяснению, но пустил их в дом и провел в гостиную.
— Так вы разговаривали с Кейт?
— Да, и она сообщила, что вы о нас уже все рассказали.
— А вы ожидали чего-то другого?
— Не сомневаюсь, что вы очень близки.
Конт не мигая смотрел на Кинга:
— Она была дочерью моего коллеги и моей студенткой. Если вы намекаете на что-то другое, то напрасно.
— Поскольку вы собирались жениться на ее матери, то стали бы ей отчимом, а мы даже не знали, что вы встречались с Региной.
Конту явно было не по себе:
— А почему вы должны об этом знать? Моя личная жизнь вас не касается! А теперь прошу извинить, у меня много дел.
— Да, вы работаете над книгой. Кстати, о чем она?
— Вас интересует политология, мистер Кинг?
— Меня интересуют многие вещи.
— Что ж, если угодно, в моей книге исследуются поведенческие модели избирателей на Юге, начиная от Второй мировой войны и до наших дней, а также их влияние на исход национальных выборов. Моя теория заключается в том, что сегодня Юг уже не тот, что был раньше. Теперь неоднородный электорат составляют многочисленные слои иммигрантов, приток которых особенно возрос в прошлом веке. Я вовсе не утверждаю, что теперь это бастион либерализма или даже радикальных взглядов, но Юг, описанный в романах «Унесенные ветром» и «Убить пересмешника», теперь таковым не является. Более того, выходцы из Ближнего Востока сейчас самая быстрорастущая часть населения штата Джорджия.