Должность: папа
Шрифт:
– Ничего не поделаешь, придётся Егорке на моих руках поездить, – Кирилл сказал это, повернувшись к малышу, и тот радостно замахал руками, будто понимая, что мы говорим. Решение было принято единогласно.
Глава 7. Регина.
Мы дошли до парка и сели на скамейку. На улице было тепло, почти жарко, несмотря на то, что уже начался сентябрь.
Поставив Егора себе на ноги, Кирилл крепко его держал, но не сжимал.
– В каком возрасте дети начинают ходить? –
– Примерно в год, кто-то раньше, кто-то позже, – я не так давно искала информацию на эту тему.
– Егорка уже сильно упирается ногами, только как будто пользоваться ими ещё не знает как, – заметил Кирилл и посмотрел на меня.
– Да, он уже в кроватке пытается подниматься, держась за перегородку, правда ни разу ещё не получилось, – я улыбнулась и подёргала сына за ручку, как бы извиняясь, что рассказываю о его неудачах.
– А что ты в это время делаешь? – зачем-то спросил он, я не улавливала ход мыслей Кирилла.
– Ну, я делаю вид, будто не замечаю, что он пытается подняться, считаю, что он должен сделать это сам, конечно я пару раз ставила его на ноги, но Егор почти сразу падал на попу, – это была правда, и я собой почти гордилась, хотя о сыне могла рассказывать до бесконечности.
– А ты маме своей рассказала, что у неё внук родился? – Кирилл, как будто расслабил меня сначала, а потом лицом в грязь окунул.
– Нет, – коротко ответила я, даже не пытаясь соврать.
– Понятно, – я думала, что он меня осудит или ещё что-то скажет, но больше мы этой темы не затрагивали. Кирилл снова переключил своё внимание на Егора.
Как только мы вернулись в палату, почти сразу медсестра пришла ставить укол.
Егор опять кричал, моё сердце разрывалось на части, а Кирилл ходил с ним по палате и пытался отвлечь разговорами. В итоге включил воду и изображал в раковине, какой-то импровизированный морской бой, издавая смешные звуки: “бах!”, “тыдыщь!”, от этого Егорка начал хохотать.
Потом Кирилл закатал правый рукав на его кофточке и подставил ручку малыша под струю тёплой воды.
Моё сердце учащённо забилось, когда я подумала, что он и левый рукав сейчас закатает, увидев родимое пятно на ручке, такое же, как у себя, и сразу же всё поймёт.
Чтобы не показывать своего волнения, я ушла в другой конец палаты и начала заваривать смесь, но на этот раз всё обошлось.
Егорка опять уснул на руках у Кирилла с бутылочкой в обнимку.
– Спасибо за то, что помогаешь нам, – я и на самом деле чувствовала благодарность.
– Я не понимаю, за что ты меня всё время пытаешься поблагодарить? – Кирилл нахмурился. – Неужели ты не видишь, что я делаю это, потому что ты мне не безразлична, теперь уже и твой ребёнок тоже, – последнее слово прозвучало для меня, как пощёчина, но виновата в этом была только я. – Постарайся поспать, а то ты выглядишь уставшей, – он стоял очень близко, от чего дыхание моё стало неровным. – С Егором уже всё хорошо, а с тобой нет, – Кирилл наклонился и заглянул мне в глаза. – Обещай, что поспишь, – сердце готово было вот-вот выскочить
– Я постараюсь, – прошептала я, и он ушёл, а я рухнула на кровать, понимая, что если бы Кирилл меня сейчас поцеловал, я бы так же, как и раньше, не смогла перед ним устоять.
Пусть забыть Кирилла не получилось, но я надеялась, что хотя бы охладела к нему, но и это было не так.
А ещё я заметила, что без Кирилла мне было страшно, значит я на него рассчитывала, всё это казалось каким-то бредом и не вязалось с моим образом жизни, где не было места не для кого, кроме нас с Егором.
Страх подступал, и я снова прислушивалась к дыханию сына. Я понимала, что если не смогу с этим справиться сама, то однажды сойду с ума.
Чтобы как-то отвлечься, я вспоминала сегодняшний разговор с Кириллом в парке и задумалась о его вопросе про маму.
Может, она тоже, когда-то давно, вот так же боялась за меня, а потом я выросла и решила, что мне никто не нужен. Слёзы сами хлынули из глаз. Вдруг Егорка вырастет и так же, как я, не захочет впускать меня в свою жизнь? Я бы не хотела, чтобы это случилось.
Я взяла телефон и, всё ещё плача, позвонила маме, потом поняла только, что уже очень поздно.
– Регина? У тебя, что-то случилось? – послышался в трубке, встревоженный голос мамы.
– Я тебя не разбудила? – спохватилась я.
– Нет, нет я ещё не сплю, – успокоила она меня. – У тебя всё нормально? На работе, что-то не так? – да, мама была права, много лет работа для меня была самым главным, и я со злости на себя даже плакать перестала.
– Я не работаю уже больше года, а тебе врала, каждый раз, когда звонила, – я прямо в эту минуту осознала, как тяжело признаваться, что ты была не права, палка явно перегнулась не без моей помощи. – Потому что не хотела говорить, что у меня родился сын, – на том конце послышался возглас.
– Но я не понимаю, Регина, почему ты мне ничего не сказала? – мама, кажется, заплакала, а я не знала, чем себя оправдать.
– Потому что я очень большая сволочь и за всех всё решила сама! – говорила я сквозь слёзы, которые не смогла сдержать.
– Господи! Как же ты одна-то со всем справляешься? – запричитала она в трубку. – Боже мой! У меня внук есть! – теперь мама радовалась откровенно, но сквозь слёзы. – Сколько ему? Как ты его назвала? – посыпались вопросы, как из рога изобилия.
– Через три дня Егорке исполнится семь месяцев, – сообщила я счастливой бабушке.
– Ну, надо же, Егорка! Мне прямо не терпится его увидеть! – лично я от мамы ничего подобного не ожидала и находилась в полнейшем шоке от удивления.
– Приезжай, мам, мы тебе будем очень рады, – тут же пригласила я её к нам.
– Конечно, приеду, дня через три у вас буду, – сразу засуетилась мама. Про больницу ей сказать у меня язык не повернулся, и я почему-то боялась пугать маму, по-крайней мере, говорить такое надо не по телефону, находясь за тридевять земель. А то ведь она может додумать всё страшнее, чем есть на самом деле.