Должность во Вселенной
Шрифт:
Толчея идей, толчея людей; кто-то приходит, кто-то уходит… турбуленция.
Глава 16. Гора и магометы
Грешить, злодействовать, а равно и делать добро или совершать подвиги надо без натуги. А если с натугой — то лучше не надо.
Войдя этим майским утром в приемную, Корнев заметил, как Нюся при виде его быстро задвинула ящик стола и выпрямилась.
— Та-а-ак! — зловеще протянул Александр Иванович,
— И вовсе не художественную и не про любовь, — Нюся открыла ящик, выложила книгу. — Не до любви.
— А!.. «Теория электронно-дырочного перехода в полупроводниках». Понимаю, вы ведь у нас вечерница. Ну, это можно и не прятать, Нюсенька, читайте открыто, разрешаю не в ущерб делам. Повышение квалификации сотрудников надо поощрять. Когда экзамен?
— Сегодня.
— Кровавая штука эта «теория перехода», как же, помню. Дважды сам срезался, пока сдал… а уж сколько я потом на ней невинных студенческих душ загубил — и не счесть! — День только начинался, настроение у Корнева было отличное, Нюся ему нравилась — он придвинул стул, сел возле. — Пользуйтесь случаем, Нюсенька, лучшего консультанта вы в Шаре не сыщете. Над чем вы корпели?
— Да вот… — Оживившаяся секретарша раскрыла учебник из закладке. — Это электрическое поле в барьере — не пойму, откуда оно там берется без тока?
— А… ну, это просто: по одну сторону барьера высокая концентрация свободных электронов, по другую — «дырок». В своих зонах они электрически уравновешены с ионами, поля нет. Но концентрация свободных носителей заряда не может оборваться резко — вот они и проникают за барьер, диффундируют… ну, вроде как запах, понимаете? — Нюся старательно тряхнула кудряшками. — А проникнув, становятся скоплениями зарядов: электроны — отрицательного, «дырки» — положительного. Между ними и поле… Здесь, главное, надо уметь пользоваться этим соотношением, — главный инженер отчеркнул ногтем в книге формулу «n x p = const», — означающем… что?
— Что произведение концентраций электронов и «дырок» в каждом участке полупроводника постоянно, — отрапортовала та.
— Истинно. Из него все и вытекает… — Александр Иванович вдруг с особым вниманием взглянул на это соотношение. — Похоже на соотношение Пеца, на его закон сохранения материи-действия, скажите, пожалуйста!
— А почему это поле меняется от внешнего напряжения? — спросила Нюся. — То расширяется, то сужается?
— Это не поле меняется, а барьер сопротивлений. Барьер! — Корнев поднял палец. — Это запомните, Нюся, на этом часто горят. Когда к переходу приложено напряжение в «прямом направлении», толщина барьера уменьшается, когда в «обратном» — увеличивается, и весьма сильно… Постой, а ведь и в самом деле, — он сбился с тона, — при одной полярности барьер растягивается от напряжения, а при другой… уменьшается! Вот это да! Ой-ой! Как это я раньше-то не усек?… — Он глядел на секретаршу расширившимися глазами. — Вон она, идея-то! Где Вэ-Вэ?
— В координаторе, — Нюся смотрела на него с большим интересом.
— В координаторе… — в забытьи бормотал Корнев, поднимаясь со стула; он побледнел. — И соотношения похожи. У нас ведь тоже барьер, переходный слой с полями… Нюся, вы — гений!
Он взял голову секретарши в ладони, крепко чмокнул ее в губы, выбежал из приемной. Нюся сидела, ничего не понимающая и счастливая, все еще чувствуя горячие
Валерьян Вениаминович, сидя на повернутом спинкой вперед стуле перед экранной стеной, предавался необходимому по утрам занятию — вживался в образ башни. Все знали, что в эти минуты его отвлекать не следует.
— Вэ-Вэ! — услышал он вдруг голос и почувствовал на плече руку Корнева — и по жесту этому, по обращению, позволительному только с глазу на глаз, да и то не всегда, понял, что главный инженер в необычном состоянии. — Вэ-Вэ, кончайте смотреть на экраны, смотрите лучше на меня: я нашел! Та-ак… — Корнев огляделся. — Давайте-ка сюда! — Потащил директора и его стул к столу, за которым трудился над программами старший оператор Иерихонский. — Шурик Григорьевич, кыш отсюда! Чистую бумагу оставь. — Тот исчез. Они сели к столу, Александр Иванович нацелился авторучкой на лист: — Значит, так… — Но передумал: — Нет, сначала вы, Валерьян Вениаминович: изложите-ка мне вкратце, но внятно суть вашей теории электрического поля в переходном слое Шара. Я читал, помню, но лучше, если вы освежите. Прежде всего — существование этого поля вытекает из вашего знаменитого соотношения, что произведение числа квантов на их величины в равных геометрических объемах постоянно?
— Вытекает.
— Вот и в полупроводниках вытекает! Из «рХ n = const»! — Корнев смачно потер ладони. — Ну, объясняйте, я весь внимание.
Пецу очень хотелось объяснить ему не это, а неуместность, даже скандальность такого поведения на виду у сотрудников. Но — облик Александра Ивановича дышал уверенностью, довольством собой, какой-то счастливой озаренностью; видимо, он и вправду что-то нашел. И Валерьян Вениаминович придвинул лист бумаги, принялся чертить на нем графики, писать символы — объяснять. Сначала сухо, с оттенком вынужденности, но постепенно увлекся: нетривиальный вывод, что в неоднородном пространстве-времени появляется без внешних зарядов (от знаменателя формулы), электрическое поле, был, как мы отмечали, его тайной гордостью.
— Та-ак!.. — нетерпеливо приговаривал Корнев, ёрзая на стуле. — Ага, значит, чем круче градиент, изменение величин квантов с высотой, тем сильнее поле. Вот и в полупроводниковом переходе — чем резче меняется концентрация примесей, тем сильнее напряженность…
— И что же? — не выдержал Пец.
— А то, майн либер Валерьян Вениаминович, что должно быть в НПВ справедливо и обратное: чем сильнее поле, тем круче сделается градиент величин квантов. Ведь как в полупроводниковом диоде? Если приложить обратное напряжение, барьер расширится. Уподобим барьер неоднородности в Шаре таком р-п-переходу. Только нам надо наоборот: чтобы от приложения внешнего напряжения он сужался…
— То есть не как в диоде? — Валерьян Вениаминович ничего не понимал.
— Да… то есть нет… то есть… ага!.. — Корнев сбился, в недоумении поднял брови. — Гм… нет, диод здесь ни при чем.
— А что при чем?! — Пец начал сердиться.
— Э-э… м-м… понимаете. Валерьян Вениаминович, я ведь, собственно, о том что… ну, это поле Шара — оно ведь не космической напряженности, а так себе… — Александр Иванович окончательно утерял нить и мямлил, выкручивался, лишь бы спасти лицо. — Н-ну, как и у атмосферных объектов таких размеров… геометрических, я имею в виду. Грозовая туча может нести такое же поле. А напряженности в них куда выше бывают, молнии получаются.