Должностные лица
Шрифт:
— Человек создан для инфаркта, как птица для полета.
— Товарищи, я предлагаю загадать под каким лозунгом пройдет первая брачная ночь у молодых. Гриша, дай мою газету! — И замредактора начал читать вслух: — «Времени на раскачку нет».
Общий хохот.
— «Нужны совместные действия». Хохот.
— «Лицом к людям».
Всеобщий хохот прервался восклицаниями Октябрины:
— Но что за пошлые выдумки?!
— Да ты глянь сама, сама прочитай вслух! Октябрине дали газету, она прочитала:
— «Опережая график». Все так и легли.
Потом стоматолог показал умопомрачительный фокус с картами. Потом Светлана снова играла, полковник пел:
А тем временем Голубь отозвал Яшу Горобца, и они сели в кабинете за шахматной доской вдвоем. Гришу интересовал вопрос: что еще кроме трехсот норок, увез в Грузию Шевчик?
— Похоже, что ничего, но от Вишневецкой он что-то имеет.
— Получил ли что-нибудь Махнарылов?
— Шибер ему обещал монеты.
— Когда ты едешь в Целиноград?
— На той неделе.
— Слушай меня внимательно. Процедура несложная, из двух стадий. Первая — ты выписываешь накладную по всем правилам, подписываешь ее у начальника цеха. Кто будет отправлять?
— Махнарылов.
— Вот у него и подпишешь на всю партию товара. Сложишь накладные в папку, эту папку товаровед с экспедитором возьмут с собой в Целиноград. На этом первая стадия закончится, начнется вторая. Выписываешь еще раз точно такие же накладные, но подписи уже другие — директора и главного бухгалтера. Эти вторые накладные тут же спрячь в карман, за пазуху, куда-нибудь подальше, чтобы ни в коем случае не попали в ту папку, которая поедет в Целиноград. Все ясно?
— Гриша, за кого ты меня держишь? — обиделся Яша.
— Грузить будете накануне. Сделай так, чтобы погрузку затянуть до самого вечера.
— А смысл?
— Чтобы выехать на другой день утром. Без тебя. Во время погрузки пожалуйся на давление, голова болит, или живот, следы бурной молодости, угостили однажды ташкентской дыней на селитре, и с тех пор печень страдает при физической нагрузке. Или Боткина перенес. Я тебе целый веер средств выдаю.
— Понял.
— Утром сообщат на комбинат из больницы, что тебя привезла скорая с печеночной коликой. Больной пока жив, всем привет. Документы на товар в Целиноград лежат в папке у Махнарылова. Разумеется, вечером не забудь эту папку ему вручить как начальнику цеха.
— Гриша, чего ты так не любишь Целиноград? Что мне делать в больнице? Я там никогда не лежал.
— Яша, лучше лечь в больницу, чем сесть в тюрьму.
— Гриша, там у них все чисто с фабрикой индпошива.
— Яша, не имеет значения чисто-не чисто. — Голубь проглотил слюну, нравилась ему творческая работа. — Как будете лису грузить — штучно, связками, в коробках?
— Связками по тринадцать штук.
— То, что надо. При погрузке, Яша, сделай фокус — чтобы одной связки недоставало. Нужна зацепка, мелочь нужна.
— Гриша, тринадцать штук по восемьдесят рублей это уже тыща.
— Яша, не будем мелочиться, у тебя же нет лисы в другой расфасовке? Полежишь три дня в больнице, выйдешь и приступишь к работе.
— Для тебя, Гриша, я на любой фокус. Когда они вернулись в гостиную, замред кричал: — Товарищ-щи, выпьем за маршала Голубя!
Яша начал рассказывать, как недавно он был на Кубани, там розы выращивают не только колхозники, но и агрономы, учителя, врачи. Побросали школы, больницы, устроились в городе сторожами, гардеробщиками. Сутки отдежурил, трое дома, на дежурство ездят на собственных «Жигулях». Не щадят себя. Посадил шиповник, вырастил розы, с каждого куста взял по пятнадцать, двадцать рублей. Один к двадцати доход. Добавка к пенсии.
— Человек
— Стрелять надо, — предложил зампред.
У них там девятнадцать подпольных миллионеров, только учтенных ОБХСС, — это Лупатин сказал.
— То есть самых глупых, которые не спрятали свой миллион. Но есть же еще и умные.
— Вешать надо!
— Нет, все-таки куда смотрит наша идеология?
— Человек рожден для тюрьмы, как птица для полета.
Перед чаем, когда замред уже еле языком ворочал, женщины поднялись, убрали посуду. Болонка с кошкой все-таки разодрались, не могли поделить тихо кем-то спущенный под Стол то ли бараний глаз, то ли кусок языка. Генерал держался молодцом, ничего не заметил, но Гриша был в шоке — получит ли он теперь начальника кафедры? Как много от пустяка зависит. А животные не унимались, будто это был их коронный номер.
— Наконец-то они обрели свой статус, браво! — воскликнула Октябрина.
Потом Григорий Карлович с полотенцем обхаживал замреда, он заблевал ванную, потом зампред заблевал туалет. Ну, а в общем, обыкновенные люди новой формации — без царя, без Бога, без нищеты и безработицы, без страданий и слез — только труд, вал, план, чистоган, зато юмора а-ат пуза.
Разошлись поздно, в третьем часу. Гриша вызвал по телефону весь таксопарк. Генерал Ходжаев с женой покинули хозяев последними, за что оба получили по шапке — он ондатровую шестидесятого размера, она — из белой норки в виде чалмы, пятьдесят седьмого размера. Обе шапки были сшиты лучшей скорнячкой города Каратаса, а может и всей республики, женой Шибаева Зинаидой.
Глава тринадцатая Золотые сережки или красный галстук
Классный руководитель Елена Гавриловна не спала всю ночь. Будь она мужчиной, хлопнула бы сейчас дверью и ушла из постылой школы с английским уклоном, нашла где-нибудь место попроще и успела бы заработать и авторитет, и хорошую пенсию.
Но она женщина, и ей пятьдесят четыре, и что она будет делать в недалеком будущем при оформлении заслуженного отдыха, если не найдет выхода из создавшегося положения?
А в чем дело? А в том, что Ксюша Зябрева, ученица пятого класса «Б», пришла вчера на занятия с проколотыми ушами. Сущий пустяк — дырка в ухе, но он всколыхнул класс, а значит, завтра-послезавтра он всколыхнет школу, и от того, какую тактику выберет по отношению к этому пустяку Елена Гавриловна, зависело очень много, даже, как ей думается, будущее нашей Родины.
Ксюша вообще модница, курточка у нее всегда самая яркая, сапожки самые высокие, шапочка самая диковинная, и удивляться нечему, Ксю-шина мама — начальник торговой инспекции.
Когда юная Елена Гавриловна училась педагогике, то источники своего обогащения принято было скрывать, особо выпендриваться считалось неприличным. Сейчас все наоборот, Елена Гавриловна может рассказать о своем классе известный анекдот — «Кто твой папа? У одного развозит по стране цветы, у другого продает вино, у третьего перепродает фрукты и только у бедного Карапета папа инженер. Дети при этом хохочут, а учительница их при этом стыдит: сколько раз я вам говорила не смеяться над чужой бедой!» Так и у нее, почти все дети — позвоночные, принятые по звонку сверху, дочь начальника торговой инспекции, сын председателя горсовета, дочь известного протезиста, еще сын шашлычника в парке Горького, сын генерала, начальника школы милиции, сын закройщика из ателье «Жанар» и еще двое детей работников комбината спецобслуживания, где делают гробы и надгробия.