Дом без воспоминаний
Шрифт:
– Видишь то окно? – показал синьор Р. – Открой его и прыгни вниз. Если то, что тебя окружает, нереально, ты проснешься. Если реально, в худшем случае сломаешь ногу.
Пьетро оглядел их одного за другим, пытаясь уловить их реакцию или ожидая, что кто-нибудь выдаст себя. Потом оставил эти попытки, положил на стол карту со слепым и поднял бокал вина:
– К черту «Malleus Animi», ни к чему мне прыгать из окна! Завтра вечером у меня свидание с голландской туристкой, которую я подцепил в Галерее Академии: вот
Все снова оглушительно расхохотались.
Через много лет после того случая и того урока Пьетро Джербер так до конца и не понял механизма, управляющего тайной «Malleus Animi».
Могущество разума, который обманывает сам себя.
Во время последнего сеанса с Лавинией он использовал не вполне традиционную технику. Он убедил девочку, будто они находятся у моря, на бабушкиной вилле в Форте-деи-Марми, в то время как они не покидали кабинета в мансарде. Все затем, чтобы сподвигнуть ее, заставить открыть одну слишком долго запертую дверь в том доме, а главное, в ее разуме. Обычно пациент осознает, что находится в трансе: отрывать его от реальности неправильно, даже опасно, ведь он может совсем потерять ориентацию и, считая, что все еще находится под гипнозом, в самом деле прыгнет в окно, чтобы попробовать проснуться.
Так что Пьетро вел с девочкой нечестную игру и теперь чувствовал себя виноватым.
Кто знает, куда она направилась, решив прогулять школу. Джербер надеялся, что с ней не случилась беда, она не наткнулась на негодяя, готового воспользоваться ее слабостью. В последний раз, когда Лавиния ускользнула из-под контроля, ее нашли в стельку пьяной в лесочке неподалеку от города, в компании сверстников, с которыми девочка случайно познакомилась.
Поэтому психолог места себе не находил от беспокойства.
В конце долгого дня, после безуспешных поисков, он все еще ездил туда-сюда на автомобиле, надеясь встретить Лавинию в закоулках вокруг железнодорожного вокзала, где обычно собирались неприкаянные подростки, стремящиеся уйти из-под надзора взрослых.
Завизжал мобильник. Снова Сильвия.
Он хотел сказать, как ему жаль, что вчерашний спор выродился в неприличную склоку.
– Слушай, прости меня за вчерашнее, – неожиданно опередила его бывшая жена. – Нельзя поддаваться гневу, я всегда говорю это парам, которые приходят ко мне за консультацией: ярость не всегда негативна, но она должна преследовать цель, какую мы сами перед собой ставим.
Фразы, конечно, заученные, но Сильвия в целом права. И Пьетро изумился тому, как мирно бывшая жена с ним общается.
– Мне тоже очень жаль, – сказал он и добавил, чтобы разрядить обстановку: – Но мне, по крайней мере, не придется оплачивать половину судебных издержек.
У Сильвии вырвался смешок. Когда Пьетро слышал в последний раз, как она смеется? Даже и не припомнить.
– Может, пора начать по-другому общаться, использовать другие слова?
– И исключить некоторые темы, – подхватил он, осознавая,
– Ради него, да, – согласилась она. – Как ты? – спросила вдруг. И этого тоже уже давно не случалось, Сильвию уже давно не волновало, хорошо ему или плохо, здоров он или болен.
– Хорошо, – соврал Пьетро.
– Мне сказали, ты плохо выглядишь.
– Снова Бальди? – Он закатил глаза.
– Знакомые, которые видели тебя мельком во Флоренции, – поправила Сильвия. – Говорят, ты постарел.
– Спасибо на добром слове, – ответил Джербер, сделав вид, будто обиделся. В другое время он бы сказал, что это не ее дело, больше не ее. Но сейчас забота бывшей жены его порадовала. – Я полностью погружен в работу.
– Снова случай с тем мальчиком?
– В данный момент я ищу четырнадцатилетнюю девочку, которая тайком от матери прогуливает школу.
– Понимаю, – отозвалась Сильвия.
Последовало неловкое молчание.
Джербера огорчило, что им больше не о чем говорить; возможно, и она ощущала то же самое.
Действительно, Сильвия сказала:
– Возможно, в следующий раз получится лучше.
– Главное – все прояснить, – подыграл ей Пьетро.
И она, прежде чем прервать связь, заботливо посоветовала:
– Будь осторожен, береги себя.
Ему это было приятно, что тут отрицать. Может, в самом деле новое начало, кто знает? Он положил мобильник на сиденье и заметил впереди, в сотне метров, хрупкую фигурку.
Узнал ее по школьному рюкзаку, слишком громоздкому для девочки-былинки.
– Тебя подвезти? – спросил Джербер, улыбаясь ей из открытого окошка, и подъехал к тротуару. – Угощаю горячим шоколадом в кафе «Ривуар».
Никто из его пациентов не мог устоять перед приглашением в историческое заведение на площади Синьории, где делали горячий шоколад на пару.
– Что скажешь? Могу добавить взбитые сливки и пирожные с кокосовой стружкой.
Лавиния, обиженная, продолжала идти, не оборачиваясь.
– Вы отменили сегодняшний сеанс.
– Мне пришлось, – попытался он извиниться. – Прости меня.
Некоторых пациентов даже мельчайшее нарушение рутины могло вывести из равновесия.
Девочка не остановилась.
– Почему мама посылает меня к вам, доктор Джербер?
– Потому что ты ешь мало шоколада, – пошутил тот.
Отчасти так оно и было, но анорексия Лавинии – лишь следствие. Причина заключалась в другом.
– Ведь не только из-за еды, правда? – тут же вывела она психолога на чистую воду.
Джербер не знал, что ответить.
– Садись в машину, и поговорим, – предложил он.
– Нет, – упрямилась девочка. – Скажите сейчас.
– Ты помнишь уговор… – напомнил Джербер.
– Начать все сначала, – послушно повторила девочка.
– Стало быть, если хочешь знать, почему мама посылает тебя ко мне, ты должна сама это выяснить.
Лавиния наконец остановилась и повернулась лицом к нему.