Дом без выхода
Шрифт:
– Да нет, как раз с ним! – возразил Виктор. – В этом и я уверен, и ребята, и Галина Ивановна, я сегодня с ней говорил. Все помнят, что, когда Тина Сергеевна уезжала, кстати, в обществе Виолетты, мобильник, как всегда, висел у нее на шее.
– Ну да, она его только так и носила, – согласилась Марьяна. – Раньше у нее всегда с этим сложности были – телефон в сумочке звонит, а она и не слышит. Поэтому, когда появилась мода на цепочки для мобильников, она сразу же его на шею нацепила.
– По-хорошему, конечно, надо было бы ордер на обыск, да изъять в присутствии понятых, – посетовал Виктор. – А так она, конечно,
– И как же быть? – поинтересовалась Марьяна. Она попробовала включить телефон, но ничего не вышло.
– Так что же получается? – Алексей попытался обобщить все полученную информацию, и это оказалось нелегко. – Выходит, Тину каким-то обманом заманили в эту глухомань... Наверное, обокрали. Аварию почему-то скрыли, может, ее и не было? Подстроили или и вовсе инсценировали, после того как... Слушайте, ребята! А может, Тину того... убили?
– Да, к этому все идет! – хмуро согласился Виктор. – Во всяком случае, очень на то похоже. У нас пока слишком мало данных, чтобы делать какие-то выводы.
– Господи, неужели Виолетта убила Тину? – так и села Марьяна. – Ужас какой!
– Лично я от нее всего могу ожидать, – заметил Алексей. – Та еще тетка... А что, кстати, о ней в доме говорят?
– Да ничего хорошего! – усмехнулся Виктор. – Стонет народ, эти дамочки всех там держат в ежовых рукавицах. А кое-кто даже утверждает, что у домомучительницы с головой не все в порядке. То говорит сама с собой, то и вовсе непонятно что учудит. Светка, горничная, клянется-божится, что сама видела, как из окна ее комнаты в семь утра мыльные пузыри вылетали.
– Да, интересная картинка вырисовывается... – поскреб залысину Алексей. – Ну а что же вы с ребятами дальше делать собираетесь?
– Надо будет свидетелей этих деревенских все-таки потрясти, – поделился планами Виктор. – В морг съездить, там с людьми перетереть... Да и за ментов местных надо как следует взяться. Ясно, что это они все дело обтяпали.
– Только ты осторожнее там, ладно! – попросил Алексей. Виктор только плечами пожал, мол, не извольте беспокоиться, мы свою работу знаем.
– Да, мальчики, а теперь еще одно, очень важное! – включилась в разговор с трудом пришедшая в себя Марьяна. – Срочно нужно что-то придумать с Катюшкой. Давайте придумаем, как ее вытащить из этой жуткой школы. А то я ей днем сегодня звонила, так там такой кошмар! Сейчас расскажу...
О том, чтобы забрать Катю из школы официальным путем, не было и речи. Алексей и Марьяна проявили чудеса изобретательности, выдумывая всевозможные способы, как тайно вывести девочку из Англии, предлагали использовать подложные письма, телефонные звонки от мнимых родственников и даже поездку с инсценировкой, в которой они должны были выдать себя за ее родителей. Но все решилось совсем иначе. Новые сведения, полученные детективным агентством, не оставляли никаких сомнений в том, что совершено преступление. Дело пора было передавать в милицию, и Виктор, используя старые знакомства, добился отправки в Англию официального требования на настоящем бланке. Когда в школе получили составленное по всем требованиям письмо, сообщавшее, что «в связи с открывшимися ранее неизвестными обстоятельствами смерти матери Кате Кирилловой надлежит незамедлительно
Все сложилось удачно, и по прошествии трех дней счастливая Катя уже мчалась из Шереметьева-2 по Ленинградскому шоссе в старенькой федоровской «Ауди», прижималась к сидящей рядом Марьяне и умилялась, глядя в окно:
– Господи, как же хорошо дома! Уютно так, грязненько, мусор такой миленький везде валяется! Если бы ты знала, Янка, как мне опротивели эти газоны, эти лужайки, эти деревья стриженые! Фу, вспомнить страшно!
– Да ладно тебе! – поддразнивал ее Алексей. – Всего-то чуть больше месяца там провела – и уже надоесть успело?!
– Знаешь, мне этот месяц дольше года показался! – серьезно отвечала Катя.
Приехав к Федоровым, она первым делом заперлась в ванной и часа два пролежала в ароматной пене. И только смыв с себя, как выразился Алексей, «все туманы Альбиона», почувствовала себя человеком. Сидя в уютной, сплошь отделанной деревом кухне, Катя куталась в длинный халат Марьяны, а подруга суетилась вокруг нее:
– Кушать будешь? У меня лапша есть, домашняя?
– Буду! – отвечала Катя. – Тыщу лет настоящего первого не ела! То, что у них там супом называется, так это же кошмар какой-то, не суп, а кашица какая-то протертая, жидкая... Гадость ужасная, еще хуже овсянки!
– Сейчас подогрею! Хлеб тебе давать?
– Обязательно! Черного, и побольше! Да, и белого тоже...
– Может, еще и селедку будешь?
– Ой, селедка!..
– Господи, бедный ребенок, до чего тебя довели! – растрогался Алексей, а Марьяна и вовсе чуть не плакала, глядя, как девочка уписывает еду за обе щеки: – А ведь уезжала, такой малоежкой была! Да все капризничала: это не хочу, то не люблю, се не буду...
Кате постелили на диване в той комнате, которая так и не стала детской, и Марьяна дважды вставала ночью, чтобы посмотреть, как она спит, и поправить на ней одеяло.
Утром Алексей даже на работу не поехал. В ожидании приезда Витька все трое уселись в гостиной – им предстоял долгий и серьезный разговор.
– Видишь ли, Катюшка, – начала Марьяна, опустив глаза и теребя в руках бахрому домашней накидки, – нам сейчас придется рассказать тебе много неприятных вещей. Действительно очень неприятных. Ты уж приготовься, пожалуйста!
– Мы с Янкой тут поговорили, – включился в разговор куривший у форточки Леша, – и решили, что надо рассказать тебе все, как есть. Ты уже взрослый и сильный человек, и...
– Да, я понимаю. – Катя с ногами забралась на диван и перебирала разбросанные по нему разноцветные подушки. – Вы ведь хотите мне сказать, что Тину убили, да?
– Откуда ты?.. – Алексей поперхнулся дымом.
– Догадалась... – Катя держала в руках подушку, изображавшую зайца, и пыталась завязать ему уши.
– Нет, милая, об убийстве говорить еще рано! – заверила Марьяна, тоже присаживаясь на диван. – Понимаешь, это все долгая история. Подробности мы тебе расскажем потом, да Витя не все еще и выяснил. Но если вкратце, то та женщина, которую похоронили как Тину Кириллову, – вовсе не твоя мама.